Встретимся в другой жизни - Аяна Осокина Страница 11

Но разве ж её переубедишь, мою Эвелину, когда она упёрлась рогами в стенку? Нет конечно!

Вот мы и разругались в пух и прах. Я и на свадьбу отказался прийти, не то что с женишком знакомиться!

— Эх, знал бы я, что это был последний раз, когда я видел тебя живой, доченька… Я бы послал подальше все свои эксперименты и путешествия! И всё время посвятил бы только тебе, моя Эви…

Глаза защипало.

Зажмурился.

К счастью, мы успели помириться. Писали друг другу, общались по переговорному зеркалу, но всё же это не живое общение. Артефакт не даст обнять, поцеловать, передать чувства через тепло тела…

Моя Эви была так счастлива, так влюблена в этого своего Лореса. А как она радовалась беременности!

Я хотел присутствовать при рождении внука или внучки, но дочь воспротивилась.

Решил, что стесняется, и не стал настаивать. Старый дурак! Знал бы, в чём на самом деле было дело, примчался бы несмотря ни на что!

В тот вечер я читал гримуар по травологии, присланный моей бывшей одногруппницей по магистратуре, Юльсиэль, попивал вино из бокала, как внезапно в груди стало пусто, парный перстень-артефакт, настроенный на экстренную связь с Эви, похолодел, а плетение в нём истончилось.

Беда!

Я кинулся к выходу, схватил по дороге походную сумку, выскочил на улицу, использовал редчайший маг-накопитель, чтобы создать портал к дому дочери.

Надеясь на чудо, на сбой в работе перстня, я распахнул дверь и, оглядевшись, влетел по ступеням на второй этаж.

Услышал плач и рванул к дальней приоткрытой двери.

Вошёл.

И увидел картину, которая до сих пор снится мне в кошмарах.

Бездыханное тело дочери на окровавленных простынях. Плачущий ребёнок, лежащий у неё в ногах. Повитуха, с наливающимся синяком на щеке и разбитой губой, поднимающаяся с пола и пытающаяся закрыть собой ребёнка. И лощёный высокий длинноволосый блондин с полными бешеной ярости серебристо-серыми глазами, медленно подходящий к постели.

— Это отродье убило мою жену, — ледяным тоном произносит он.

— Господин, дитя не виновато. Здесь нужен был маг, но Вы запретили… — испуганно лепечет пожилая женщина, при этом продолжая защищать ребёнка и не сводя глаз с… господина.

— То есть виноват я? — зашипел он, практически склонившись над повитухой. — Это твоя работа — принимать роды. Ты уверяла, что всё будет хорошо! — рявкнул Лорес.

— Но без магии…

— Магия, магия, магия! Далась вам всем эта магия! И без неё можно прожить! Отойди!

Лэй с силой оттолкнул женщину и протянул руку к плачущему ребёнку.

Но схватить не успел. Воздушная волна приложила его о стену.

— Невозможно, — шокировано произнёс он. — Этого не может быть… Я не обладаю магией, Эви была обычным человеком… Почему у девчонки дар?

И столько злобы, ненависти и потаённой зависти прозвучало в его голосе…

Мужчина залился безумным смехом.

— Ха, видимо, из нас двоих только я испытывал чувства. Идиот. Повёлся как мальчишка. Это не мой ребёнок, — выдал Лэй. И ни одной эмоции ни на лице, ни в голосе!

Тут уж я не выдержал.

— Неуж-ж-жели?! — прошипел в лицо ублюдку, позорящему честь и память моей дочери.

Магия вокруг меня заискрилась.

— Кто Вы? И что забыли в моём доме?

— Отец Эвелины.

Блондин зло сощурился:

— Маг. Она не говорила, что состоит в родстве с магами, — прозвучало презрительно. — Впрочем, как оказалось, она о многом… не договаривала. Наш брак был ошибкой. Что Вам нужно?

Я еле сдержался, чтобы не растерзать негодяя на клочки ни магией, ни физически.

Позже, Фрей. Сейчас у тебя другая цель.

— Я забираю дочь и внучку.

— Как пожелаете, — пожал плечами… зять и, обойдя меня, направился к двери.

— Стой! И это всё? Никаких возражений? Претензий? Скандалов? Требований? — развернувшись к Лоресу Лэю, спросил я.

Он смерил меня высокомерным взглядом и отвернулся.

— У Вас полчаса, чтобы убраться из моего дома. На раздел имущества можете не надеяться. Вы ничего не получите. С девчонкой делайте, что хотите. Мне не интересно. А тело Эв… — запнулся мерзавец, — её тело похороните на городском кладбище. Я оплачу погребение и всё, что требуется. Пришлите счёт по маг-почте. Ибо встречаться с Вами или кем-то другим ещё раз я не намерен.

И он ушёл.

Просто вышел из комнаты, а затем и из дома.

Повитуха также ретировалась, бросив напоследок:

— Мне очень жаль, господин.

И я остался один. Совсем один.

Подошёл к дочери. Нежно обвёл овал навечно юного лица. Проследил пальцами улыбку. И закрыл рукой остекленевшие глаза.

— Двадцать лет… Магия, ей только двадцать лет!

В груди защемило. Горло сжал спазм. Я упал на колени, сжал в руках хрупкую холодную ладошку дочери и заплакал. Как ребёнок. Хотя даже в детстве я никогда не рыдал. Так горько. Так отчаянно. Так безнадёжно.

Всё, к чему я стремился, наверное, с самого рождения, — без малого, две сотни лет, — показалось мне таким далёким, ненужным, бесполезным.

— Тщеславный старый осёл, — хмыкнул я и, давясь слезами, расхохотался.

Так бы и продолжал жалеть себя, если бы не тёплый магический ветерок, внезапно ударивший мне в лицо.

Посмотрел в сторону источника и наткнулся на внимательный взгляд. Маленькое существо смешно зевнуло и заморгало.

Я невольно улыбнулся.

— И как я мог забыть про тебя?

Поднялся. Рукавом вытер слёзы. Подошёл к младенцу и взял на руки.

— Не один. Теперь у меня есть ты. И я не позволю никому причинить тебе боль, малышка.

Внучка что-то одобрительно воскликнула.

— Именно. А сейчас нам пора уходить.

И мы покинули дом.

Я экстренно вызвал Юльсиэль.

Эльфийка перенеслась к нам за считанные мгновения.

Сонная, всклокоченная, в мантии магистра, поверх кружевной ночной сорочки.

Увидев меня, она всё поняла без слов.

Только спросила, где Эви.

Я кивнул на дом.

А дальше подруга развила бурную деятельность.

Не прошло и десяти минут, как мы очутились на кладбище и началась церемония ритуального сожжения и захоронения. Ибо я не позволю какому-либо замшелому некромантишке использовать тело моей дочери после смерти.

Всё прошло как должно.