Разорванные нити - Наталья Пейпорт Страница 11

Первое время студенты шарахались и обходили меня по широкой траектории. Как выяснилось позже, индивидов с разными отклонениями здесь не любили. Житель Урабы без магических талантов это полбеды, а то, что внешностью не вышел, это настоящая проблема. Здесь редко встречались ущербные внешне, сказывались сильные гены. Как объяснил Фарин, истощение магического фона привело к мутации среди местных. Не явно и не в каждом поколении, но их количество продолжало неуклонно расти. Потому к внешним признакам отклонений относились настороженно. Это как проказа. Меня считали практически инвалидом. Рост ниже среднего, цвет кожи, волосы, все резко отличалось, но единственное, что смог подкорректировать ректор — это мои глаза. Большие серо-голубые глаза стали слегка раскосыми и почти черными (признак отсутствия малейшего дара). Внешне я напоминала толи кореянку толи китаянку. Многие вокруг имели миндалевидный разрез глаз в большей или меньшей степени, и мой недокитайский — недокорейский разрез вполне вписался в общую концепцию.

Бытовали предрассудки, что можно заразиться, постояв рядом с ущербным, поэтому от меня держались на расстоянии. Неприятно, но ко всему привыкаешь. Оказалось, в этом были и свои плюсы: на лекциях и в столовой личное пространство и место обеспечено. Оно и к лучшему. Лишние волнения и привязанности мешают сосредоточиться. А на карту поставлено возвращение домой!

Учеба давалась легко. Благо на первом круге (у нас курс) шел лишь общий курс лекций: история империи, расоведение, мироустройство, физическая подготовка и непонятные природа магии, языкознание, магическое искусство. Да, про основы врачевания забыла. И, конечно, практика, практика и еще раз практика. Мы практиковались в лабораториях, под присмотром шестого круга. Хотя занятия больше напоминали семинарские. Новички готовили пройденный материал, а старший, закрепленный за группой гонял перволеток по вопросам разными изощренными способами.

На лекциях я узнала, что много тысячелетий назад до вселенского взрыва планета вращалась вокруг своей оси и времена года менялись. Назвать солнцами красный Меркарт и белый Бруяр язык не поворачивался. Они восходили с севера почти одновременно и медленно плыли по небосводу, даря мягкий теплый свет. А на закате, который раз в несколько ярче, чем на Земле окрашивали небосвод не в красный, а голубоватый цвет. Пусть и раз в 7 лет. Но когда орбита Урабы сместилась ближе к Меркарту, а год стал гораздо короче, планета оказалась навсегда обращена к звезде одной стороной (как Луна к Земле). Теперь на этой половине всегда тепло, а на обратной — холодно и большей частью ночь. Только на несколько дней она отступает. Время, когда можно попасть на ту сторону и выжить.

Лето на Урабе теплое, комфортное, жары нет. Но когда светила расходятся к краю мира и периодически заслоняют одно другое, наступает местная зима, что-то среднее между концом лета и поздней осенью в центральной России. Ночью деревья покрываются инеем, а днем все истаивает. Снега нет совсем, но сейчас не об этом.

На дорожках и вокруг зданий зажглись желтые газовые фонари, создавая полупрозрачные неестественные сферы. Я устроилась на подоконнике с чашкой чиату в ожидании увидеть чудо — закат светил. Прозрачный небосвод постепенно наполнялся красками: от светло-голубых с серебристо-синими всполохами у горизонта до сиренево-черных на пике. Небо напитывалось и тяжелело от красок, медленно опускаясь на землю. На чернильном полотне, россыпью драгоценных камней, вспыхивали звезды. На земле я никогда не видела такого заката. Здесь он завораживал и пугал своей непостижимой красотой. В этот вечер я чувствовала его особенно остро, прибывая в полной гармонии с собой и этим пока неизвестным для меня миром. Вечер был настолько прекрасным, что не мог пройти незамеченным для Богов.

Серебристо-синие всполохи у горизонта окончательно погасли. Ночь вступила в свои права, окутывая мир магией тьмы. Я сидела в полной темноте с кружкой остывшего чиату в руках и в тишине, если такое возможно в женском общежитии. Наступал самый сокровенный момент время начи: на небосвод восходили спутницы Урабы, две луны — зеленая Ирха и голубая Айха. Их ночь — заура, длилась всего три часа, а после уже наступало время Ураусвати — «время утренней зари». Ничего не предвещало… завороженная неземной красотой, я восхищенно вздохнула, и… кто-то постучал в окно!