Брачные контракты - Полина Ром Страница 11

Я просто задыхалась от недостатка информации! Да, до осени ещё есть время, но я даже не представляю, где и у кого я могу разжиться необходимыми знаниями. Я уже третью неделю в этом мире, а даже не представляю, нужно ли мне готовить побег из дома или есть возможность уладить всё миром.

Я не знала, равен ли местному дворянству титул «кир» или это просто вежливое именование обеспеченных людей. Я не представляла строения местного общества и не знала, есть ли какие-то местные институты или социальные обычаи, способные меня защитить от чудовищного брака. Дни мои проходили в тошнотворных занятиях уборкой комнаты, ремонтом моей одежды, прогулках под присмотром кир Вассы, которая, после моего визита к патроно, сопровождала меня всюду и прочей мутотени. Я просто физически чувствовала, как время сочится водой сквозь пальцы…

Спорить с мачехой я больше не спорила, у нас установилось что-то вроде нейтралитета. Мы практически не разговаривали с ней, но и не мотали друг другу нервы. Так проще, да и я боялась насторожить Вассу, а она, очевидно, опасалась скандалов – к неподчинению она не привыкла. Думаю, списала мою непокорность на то, что я не слишком ещё выздоровела после болезни. Или на что-то другое. Я совершенно не понимала эту тётку.

Но в седьмой день местной недели, день отдохновения, как его называли, мы отправились в гости к кир Пунте и Жожелю. Ответный визит, так сказать.

Вчера, в день славословия, мы совместно посетили храм. Именно там я и заметила то, что, в общем-то, заподозрила с самого первого разговора с патроно Серджио. Васса была влюблена. Не стану утверждать, что они были любовниками, но то, как эта мороженая баба смотрела на красавчика – говорило само за себя. И то, что патроно прекрасно понимал ситуацию – тоже было понятно.

Скорее всего, он не рискует спать с ней – слишком маленький мирок и скрыть это будет невозможно. Но вот когда он распинался перед толпой о братской и духовной любви – он кинул на Вассу несколько весьма жарких взглядов. Так что, скорее всего, он, Серджио, просто морковка, повешенная перед мордой ослицы. Она его любит, а он – весьма хладнокровно пользуется этим. Мне, всё же, не пятнадцать лет, а со стороны такие эмоции видны практически сразу. Поэтому я особо в своих выводах и не сомневалась. Мне вот только интересно, здесь местные священники женятся или это запрещено?

Именно в день отдохновения, местное воскресенье, я предприняла первую попытку вбить клин в дружное и любящее змеиное кубло.

Одевалась я с помощью Каны, но платье тщательно выбрала сама. И очень внимательно проследила, чтобы некоторые детали остались ею не замечены. Шаль на мне была лишней, погода стояла тёплая, но я сослалась на озноб, и Васса не стала возражать. В дороге мне было жарко, но и снять её раньше времени я не могла. Приходилось даже слегка сутулиться, чтобы финальный момент не наступил раньше времени.

Дом кир Пунты был поменьше и победнее моего и, пожалуй, требовал ремонта. Не критичное состояние, но облупившаяся местами краска, некоторый разор в придомовом цветнике, повреждения на мощёных дорожках, которые, если не устранить, грозили дорасти до проблемы.

Зал, который являлся почти копией нашего, за исключением зеркала и бархатной скатерти. Скатерть здесь была явно попроще и не слишком новая. Всё то же самое, что и в моём доме, плюс – Жожель и кир Пунта. Он потянул руки к моему лицу, но я уже успела запомнить его манеры и шлёпнула по рукам. Ощутимо так шлёпнула.

— Кир Васса!

Вопль кир Пунты прозвучал так, как будто я избила её мальчика. Жожель хныкал и обиженно тряс рукой перед лицом мамаши.

— Больно-больно! Мама, она больно-больно!

Не позволив набравшей в грудь воздуха Вассе открыть рот, я сказала:

— Патроно Сержио уже укорял меня и говорил, что юным незамужним девам приличествует скромность! Вот когда мы получим благословение в храме – тогда и только тогда муж будет иметь на меня все права! И вы, как взрослые женщины, должны оберегать мою невинность!

Сказала я всё это, потупив глазки в пол. Не думаю, что они мне поверили, но растерялись обе. А что тут можно возразить? А вдруг и правда патроно что-то такое говорил?! И что сказать вслух, чтобы вывернуть ситуацию в свою пользу? Сразу, в первую секунду, они не сообразили, а потом уже было поздно – вошла служанка, дебелая блондинистая девица лет двадцати, спросив:

— Кир Пунта, можно подавать?

Кир Пунта, с багровыми пятнами на щеках, пригласила нас к столу. Девица повязала Жожелю на шею большую салфетку, а он, очевидно в благодарность, погладил её обширную задницу. Все сделали вид, что ничего особого не происходит.

Залезть в тарелку с супом я Жожелю не позволила. Ждала момента и дождалась. Как только он протянул руку к моему бульону с яйцом, я ткнула его в руку вилкой.

— Ой, какой ужас! Жожель, прошу у вас прощения, я не думала, что сделаю вам больно! Я хотела только слегка указать вам, что это моя тарелка!

Крови не было, я же не зверь, да в этот раз Жожель не ныл и, кажется, задумался.

— Кир Васса!

Это вступила кир Пунта. Ответ мачехи не заставил себя долго ждать.

Васса аж порозовела, собираясь учинить мне приличный выговор.

— Стефания, что ты себе позволяешь?!

Я протянула руку, побулькала в её тарелке и вытащила оттуда четвертинку яйца. Рукой. И съела. А потом посмотрела ей в лицо и сказала:

— Очень-очень вкусно!

Тишина была более, чем глубокая. Шаль я оставила в коридоре, поэтому сидела сильно сутулясь. И сейчас решила, что это наилучший момент для нового конфликта. Я гордо выпрямилась и расправила плечи. Ветхая и тонкая ткань на груди перекосилась, не зря же я вчера её в нужных местах поскоблила ножом, разъехалась и появилась небольшая прореха. Ничего особенного, даже сорочку почти не видно, но я, глядя в глаза кир Пунте, спросила:

— Кир Пунта, после свадьбы вы сошьёте мне новое платье? Будет неловко, если такое произойдёт в церкви. Я, к сожалению, ещё расту, а эти платья шили ещё при папе, они все такие ветхие…

Служанка наблюдала сцену с жадным любопытством, явно никакие силы не заставят её молчать о таких происшествиях. Обе дамы пребывали в глубокой задумчивости. Багровые пятна на щеках кир Пунты грозили захватить всё её лицо, тогда как молчаливая и холодная Васса побледнела. Она не могла себе позволить публичный скандал, но и что делать с открытым неповиновением – не знала.

Васса взяла со стола высокий стакан с водой, сделала пару глотков и подавилась. Я потянулась, отчего ткань у меня на груди поползла ещё сильнее, и похлопала мачеху по спине…

Жожель вытащил из тарелки мамаши яйцо и теперь, совершенно успокоенный, начал облизывать пальцы.