Пленница чужого мира - Ольга Копылова Страница 11

Однако вряд ли суть испытания лишь в том, чтобы выяснить мою стрессоустойчивость. Кураторы обычно подбирают задания с учетом всех личных качеств испытуемой. И раз мне предоставили еще и какое-то новое непонятное тело, я должна в первую очередь не ломать себе голову над неразрешимой проблемой, как именно это произошло, а обязана с ним освоиться. Узнать, какие у него достоинства и недостатки. Чтобы с умом использовать первые и учитывать наличие вторых. Подумать, можно ли обратить их себе на пользу.

В общем, мешкать и откладывать изучение я не стала. Зато некоторое время спустя точно знала, что дыхалка у организма аховая, длительного спринтерского забега не выдержит, лишь размеренный темп. А вот гибкость оказалась на высоте, и вообще подвижность неплохая, несмотря на специфический коренастый тип телосложения. Кожа разочаровала — излишне нежная и легко повреждаемая. Даже собственные ногти могли запросто ее разодрать. Да еще и регенерация крайне слабая кровь лишь запеклась и ранка, которую я себе нанесла, никак не желала зарастать.

Зато потребности тела в плане гигиены были аналогичны. И судя по наличию не слишком приметной двери, к тому же оказавшейся незапертой, удовлетворять их полагалось здесь же, рядом со спальней, раз иной возможности нет.

В небольшом смежном помещении обнаружилась раковина устаревшей конструкции. Краны с водой — это настоящая древность, мне пришлось долго вращать фиксаторы, чтобы отрегулировать температуру и напор воды. Но зато на стене оказалось зеркало, а в нем отразилось…

Лицо. Чужое, незнакомое. Оно не выглядело отвратительным и отталкивающим, просто непривычным. А в чем-то даже привлекательным. Изящные черты, тонкие брови, выразительные, пусть и не очень большие глаза. Нос хоть и сильно выступающий, но аккуратный и прямой. Четко очерченная линия губ, ровный тон кожи. По сути, была лишь одна проблема: это не мое лицо.

Очевидно, экзаменаторы решили максимально усложнить задачу по адаптации в некомфортных условиях. Даже зеркальная поверхность не давала объемного отражения, приходилось вертеться, чтобы видеть себя в разных ракурсах.

Пока себя рассматривала, поняла еще одно: тело очень чувствительно к температурным воздействиям. А потому наверняка и другим тоже — химическим, болевым. Кстати, терморегуляция организма далека от идеальной — отдает тепла он несоразмерно больше того, что получает. По крайней мере, пока я стояла на полу босиком, мои ноги очень быстро начали мерзнуть. Притом что голой я отнюдь не была.

Расстегнув короткую куртку из непонятной ткани, я обнаружила под ней маленькую, обтягивающую грудь майку. Существенного тепла ни то ни другое не давало. Облегающие брюки были длинными и полностью закрывали ноги. Похоже, к этому комплекту полагается обувь, которой на мне нет. Почему ее забрали? Чтобы снизить вероятность побега?

Странно… Разве это может повлиять на мою решимость? Скорее, цель иная — доставить максимальный дискомфорт. Это логичнее.

Я забралась с ногами на кровать, завернувшись в одеяло. Буду сохранять тепло, раз уж в этом есть необходимость. Но бездельничать себе не позволю. У меня еще другие органы чувств нуждаются в проверке. А они наверняка тоже отличаются от обычных, раз тело иное.

Запахи вблизи различались достаточно четко. Я ощущала слабый аромат парфюма, который был нанесен на тело. Пустая упаковка от лакомства тоже имела остаточный запах. Теоретически растительность во дворе тоже пахла, только я этого не чувствовала. Значит, расстояние дает свои ограничения.

А вот зрение, кстати, что на свету, что в темноте мне показалось идентичным привычному. По крайней мере, укрывшись с головой, я мачо что видела, как и прежде. Зато слух был неплох. В полной тишине я без усилителей слышала какие-то шорохи за окном и под дверью. И приглушенные голоса. Жаль только, смысла фраз уловить не удавалось. Но хотя бы как систему ориентации и оповещения об угрозе звук можно использовать, уже хорошо.

Я так и сидела в ожидании, прислушиваясь к бормотанию за дверью. Там определенно кто-то разговаривал.

— Как не надо? Я со вчерашнего утра там не прибиралась. Илья Васильевич, это же ваше распоряжение, чтобы порядок и чистота в санатории были на высоте! Меня же премии лишат, если дежурная найдет грязь. Как я буду объясняться?

Невысокая тучная женщина в халате и с арсеналом чистящих средств и приспособлений для уборки, закрепленных на тележке, с беспокойством заглядывала в лицо возвышающегося над ней Бершева.

— А я повторяю: успокойтесь, проблем у вас не будет. Уборка в этой палате отменяется до моего особого приказа.

— Хорошо-хорошо, Илья Васильевич. И близко не подойду! Только вы уж сами скажите Марь Патне… Мне-то она не поверит, а вы другое дело.

Бершев тоскливо вздохнул, глядя вслед уходящей к другой палате уборщице. Вот бы все его подчиненные были такими же уступчивыми. Ринат покорностью не отличается, постоянно норовит диктовать свои правила. А ведь, казалось бы, какое ему дело? Сделал свою работу и отойди в сторону. Так нет же, начинает что-то выдумывать, проблемы городить на пустом месте.

Ладно, когда результат очень шаткий и неопределенный, в этом случае его вмешательство еще можно объяснить. Но когда процесс налажен и за него взялись другие… И зачем Ринат сует свой нос туда, куда не следует?

В общем, в планы Бершева упертость ученого никак не вписывалась. Мало того, она еще их и нарушала. Причем самым радикальным и наглым образом. А как иначе расценить категоричное «я запрещаю!» в ответ на вполне лаконичное «пришла в себя? Я ее забираю».

— Это что еще за саботаж? — предсказуемо рассердился Илья, замерев на пороге лаборатории, даже забыв, что мешает закрыться двери. — Ты одурел от сверхурочной работы или обнаглел до крайности? Мы о чем договаривались?

— Я помню, — привычным жестом взъерошил волосы Ринат. Бросил взгляд на экран, где сменяли друг друга непонятные символы, и объяснил: — Организму девушки нужен отдых, а поспешное знакомство с тобой может помешать нормальной адаптации.

— А одиночная камера-изолятор как нельзя лучше помогает привыкнуть к новому миру, — съязвил Бершев.

— Ну… — Ринат поморщился, отводя глаза. — Она не там. В общем, я ее в обычную палату отвез. Не надо меня испепелять взглядом! — возмутился он реакции руководства. — Девушка вменяемая. Незачем травмировать ее психику еще сильнее. Дверь я запер, стекла в раме там непробиваемые. Да и этаж третий.

— Придурок… — в сердцах пробормотал Илья. И уже громче возмутился: — Там же ни смотрового окна, ни системы наблюдения! Ты хотя бы о безопасности вспомнил!

— Чьей? — хмыкнул Ринат. — Чем может угрожать нам глупая девчонка из отсталого мира? Так что я всего лишь постарался снизить для нее уровень стресса.

— Ишь благодетель выискался! Это моя роль. Не мешай!

— Делай что хочешь, — поднял руки вверх ученый, изображая поражение. — Голоса разума ты уже не слышишь. Жажда наживы окончательно помутила твой рассудок.