Черный проводник - Александр Конторович Страница 11

— Радистка?

— Младший сержант Барсова! — откозыряла та.

— И тоже прикомандированная?

— Совершенно верно, товарищ сержант! До особого распоряжения!

Никитин вздохнул и про себя пожелал, чтобы это распоряжение как можно дольше не приходило.

Ступеньки крыльца снова скрипнули, и сержант повернул голову, встречая следующего сменщика. Это оказался немолодой уже старшина.

— Знакомьтесь, Никитин, — это старшина Федоров, дежурный начальник смены. До завтра он тут старший. Хозяйство ему покажите.

Сдача дежурства много времени не отняла, и вскоре отъезжающая смена уже садилась в грузовик. Новый часовой, проводив его, остался сидеть на крыльце, прислонив винтовку к стене. Заметивший это старшина только укоризненно покачал головой, но, так ничего и не сказав, ушёл в дом.

Внутри домик был совсем небольшим — три комнатки. Одна с кроватями — для отдыха свободной смены. Во второй располагался начальник смены и один телефонист.

В третьей была установлена радиостанция, и стояло несколько телефонов, возле которых сидел ещё один боец.

Вот и всё.

Осталось прибавить сюда двух дежуривших посменно наблюдателей и двух бойцов, попеременно несущих охрану.

Всего восемь человек — для этого поста более и не полагалось, народу и так не хватало.

Освоившись на новом месте, бойцы занялись повседневными делами. Двое из них, подвесив над костром котел, начали готовить ужин, наблюдатели полезли на вышки. Все прочие, кроме часового, ушли в дом.

— Ну что, Котенок, как думаешь — поверили фрицы в наше представление? — Голос майора звучал глухо — он, присев на корточки, что-то делал под столом, на котором стояла радиостанция.

— Трудно сказать… со стороны — так вроде бы и нормально всё прошло. Приехали, сменили — всё как всегда.

— Ну, это их взводному спасибо нужно сказать. Молодец мужик — сразу врубился и вопросов не задавал, — вылез наконец-то из-под стола майор. На нем сегодня были петлицы ефрейтора, и он играл роль дежурного телефониста. — Сядь на место, проверь — удобно ли?

Марина поерзала на стуле:

— Да, вроде бы…

— Ну, и славно! Включай станцию, пора на связь выходить.

— А они вообще здесь есть? А то, может быть, мы зазря тут сидим?

— Степаныч сказал — здесь они! Ему верю безоговорочно, он таких промашек не дает. Уж как дед ходит да смотрит — мне самому поучиться не грех. А я ведь ходок неплохой, тоже не один год по лесам бродил.

— Где ж это?

— Тайга… она у нас большая.

— И каково ему сейчас в лесу одному? Мы-то хоть рядом, поддержать друг друга можем, а он?

— За него не переживай! Чтобы такого деда в лесу отловить… — Гальченко покачал головой. — Я даже и представить не могу, каким надо быть сыщиком! Всё! С этого момента — молчок! Любые сообщения по делу — только условными сигналами. Черт их знает, этих немцев, вдруг они дюже чуткие и даже мышиный шорох за версту различать могут?

Захрипел динамик радиостанции, началась очередная перекличка постов. Надвинув наушники, девушка занялась знакомым делом. И понеслось… Пальцы быстро вспомнили привычные манипуляции. И вскоре работа полностью поглотила девушку.

И только через десять минут она сдвинула наушники, прислушиваясь к разговору.

— Да! — поднял трубку мнимый ефрейтор. — Один? Удаление, курс? Принято! Маринка, передавай: одиночный самолет, удаление до двух километров. Курс сто семьдесят пять! Высота около полутора тысяч метров.

Спустя некоторое время на столе появился стакан с горячим чаем. Машинально из него отхлебнув, она кивнула.

«Стоп!»

Марина ещё раз мельком глянула на стол.

«Стакан… полный стакан — выдвижение на позиции завершено. Горячий — немцы готовы к броску».

Вот так, милая… а ты что ждала?

Шорох под крыльцом привлек внимание часового. Отбросив в сторону веточку, которую до этого вертел в руках, боец поднялся. Потянулся и шагнул к крыльцу.

Р-раз!

Гибкая фигура в черном комбинезоне выметнулась откуда-то снизу.

Блямс!

Мощный удар сапогом отбросил бойца в сторону. И в следующее мгновение острие ножа, качнувшегося у него перед глазами, недвусмысленно намекнуло на ненужность поднятия шума.

Сидевший у стола старшина увлеченно копался в потрохах телефона. Так что на скрип двери он только недовольно буркнул: «Чего надо?»

Не дождавшись ответа, поднял голову, подслеповато прищуриваясь и пытаясь разглядеть вошедшего. И краем глаза увидел, как сидевший справа от двери телефонист поднимает руки.

— Т-с-с-с! — стоявший напротив человек с пистолетом приложил палец к губам. — Тихо!

Увлечённая работой на ключе, Марина почти ничего не слышала вокруг, привычно вылавливая в шорохе и треске помех знакомые сочетания точек-тире. Закончив передачу, отпустила ключ и расслабленно встряхнула в воздухе кистями рук:

— Уф! Федорыч, чего-то сегодня народ прорвало! А? — Она повернула голову в сторону майора.

Как выяснилось, в комнате прибавилось действующих лиц. Гальченко притиснули к стене, и он сидел ровно, положив на стол руки. Около него стоял человек в темном комбинезоне, покачивая в руке пистолет.

Ещё один, точно такой же, стоял сейчас около неё.

— А?! Что такое? — Её рука метнулась в сторону винтовки, которая должна была стоять сбоку от стола.

Должна. Но её там не оказалось.

— Не надо так волноваться, мадмуазель. — Стоявший рядом с нею человек покачал головой. — Оружие вам не потребуется.

— Кто вы такой?! И что тут делаете?

— Немцы это, — не меня положения, хриплым от волнения голосом сказал майор. — Похоже, что всех нас повязали уже…

— Вы не ошиблись, — кивнул немец. — Позвольте представиться — обер-лейтенант Рауф! Вы все взяты в плен, и от того, как будете себя вести, зависит то, что с вами произойдёт дальше.

— Что вы хотите? — поинтересовался майор.

— Вы старший?

— Нет. Старшина Федоров, он в той комнате, — движением головы указал Гальченко.

— Кто дежурит на связи?

— Я. И младший сержант. У старшины тоже есть телефон, он может звонить, минуя нас.

— Хорошо. Продолжайте вашу работу. И… дорогуша, это касается именно вас — постарайтесь вести себя так, чтобы у ваших корреспондентов не возникало бы ненужных вопросов. Вы меня понимаете? Учтите, жизни всех, кто сейчас находится здесь, зависят именно от этого. Не буду скрывать, если что-то пойдёт не так… то я вынужден буду отсюда уйти. И никто из персонала поста мне в этом случае будет не нужен. Я ясно выражаюсь?