Первый Зверь - Елена Синякова Страница 11

Цепляясь израненными пальцами за края грубой лежанки, я старалась не шевелиться и даже не дышать, боясь сломать его хрупкую выдержку, которая походила на тонкий лед ранним осенним утром на лужах, лишь наблюдала, как он потянулся вперед снова, оставляя и пучок и розовую от крови матерю, чтобы коснуться пальцами соска, который тут же предательски откликнулся на это прикосновение, сжавшись еще сильнее, и вызывая у монстра ошеломленную улыбку.

Сейчас он походил скорее на огромного ребенка, получившего новую игрушку, которая завораживала его тем, что была еще непонятна и не освоена.

Он касался меня сначала только концами пальцев, очерчивая грудь и ребра, и опускаясь ладонью на подрагивающий напряженный живот, поглаживая холодную влажную от страха кожу, водя кругами вокруг пупка, вдруг прошептав сипло:

— …хочу, чтобы ты полюбила меня.

— Этого не будет никогда! — даже если я ответила шепотом, держась в одном положении, и на коже проступили мурашки от его прикосновений, но в голосе невозможно было скрыть всей моей неприязни и ненависти к нему.

Плен очарования тут же прошел, когда монстр нахмурился, оскалившись и показывая свои крепкие белые зубы с парой выпирающих клыков сверху и снизу, и его огненные глаза полыхнули яростью, вбирая в себя весь гудящий огонь в печи.

— Ты совсем не знаешь меня! — зарычал он, придавливая меня к лежанке своей огромной ладонью, от которой тут же пошел опасный жар, грозящий ожогом.

— И не хочу знать! Ты — монстр и этого достаточно!!!

— ТЫ — МОЯ! Прими это и смирись!

Рычание усилилось и отдалось рокотом в его мощной груди, когда он подался порывисто вперед, хватая меня за скулы, и рывком посадив, чтобы, не давая опомниться, впиться в губы каким-то совершенно страшным, невообразимым поцелуем.

Я успела только всхлипнуть, дернувшись всем телом и цепляясь ногтями в его ручищу, но меня уже ничего не могло спасти от этой черной обжигающе-яростной страсти зверя, что походила на лесной пожар, который убьет все живое на своем пути.

Бороться с ним просто не было смысла.

Заранее было ясно, что у меня не было шансов, а любые мои попытки спасти себя приравнивались скорее к забавной игре, которая распаляла этот огонь только еще сильнее. Поэтому я замерла, вот только сжимала губы, не позволяя его чертову горячему языку пробраться в меня, ибо на сегодня было достаточно проникновений и клеймения с его стороны!

Только монстр не собирался с этим мириться, опуская ладонь ниже и касаясь уже низа живота, стремясь снова попасть туда, где рана была свежей и щемящей, отчего я ахнула, открывая губы сама. Этой лазейки ему было достаточно, чтобы овладеть моим ртом так глубоко, как он только хотел, глухо заурчав от собственного удовольствия, когда его язык прорвался между моих губ, заставляя познать его вкус и аромат.

Я пыталась выпихнуть его язык из себя собственным языком, не сразу понимая, что от их трения и скольжения друг от друга, получается кружащий голову чувственный танец, от которого монстр застонал, опрокидывая меня назад и придавливая сверху своим жутким огромным телом, жар которого стал просто невыносимым.

Своим неумением и попытками спастись, я делала только хуже, судорожно замирая и вытягиваясь под ним, чтобы напомнить скорее о бревне, чем о податливом женском теле, которое он рассматривал так жадно и восторженно.

Я больше не пыталась сдержать его или оттолкнуть, просто превратилась в едва дышащую статую в ожидании того момента, когда он придет в себя и сможет остановиться.

Господи, только бы он остановился!

Потому что шансов спастись и выжить после второго раза за один день у меня просто не было!..

Нет, он не успокаивался.

Его огонь и жажда тела становились с каждой секундой только сильнее и жарче, когда он сжимал меня в своих ручищах до боли и хруста, упиваясь собственной страстью, словно дорогим вином, что кружила голову после десятилетий, наполненных всего лишь водой.

В какой-то момент страх стал просто невыносимым!

Я больше не могла сдерживаться, сжавшись в комок и задрожав так сильно, что новая алая кровь вытекла из бедер, впитываясь в тонкую сорочку, от аромата которой тело монстра надо мной задрожало и покрылось капельками пота, что я ощутила собственной кожей.

Он оторвался от меня с силой.

Словно чья-то невидимая рука тянула его за волосы на затылке, заставляя оставить меня в покое. Хотя бы сейчас. Пока рана была живой и пульсирующей.

Словно в пьяном угаре он отшатнулся, тяжело опираясь руками о край ушата и закрывая плотно глаза, пока его тело содрогалось и дрожало.

Я видела, что он боролся с собой. Своим звериным желанием плоти и крови. Желанием страсти и смерти, что шли рука об руку, ведомые полным солнечным затмением в его глазах.

— Это для тебя. Я вернусь на рассвете.

Я не могла поверить в то, что он смог уйти.

Оставил меня полуобнаженную, мокрую от холодного пота в клубах пара.

Но даже когда хлипкая дверь со шлепком закрылась, я не могла себе позволить пошевелиться или начать дышать полной грудью. Мне все еще казалось, что он ворвется в своей жажде и ярости, чтобы забрать мою жизнь своим несдержанным мощным телом, которое всегда было возбуждено и готово.

Не знаю, сколько я еще лежала, прислушиваясь к звукам спящего в ночи леса, пытаясь услышать грохот и его крик, пока не позволила себе повернуться осторожно на бок, а затем попытаться встать, что получилось не сразу.

В ушате все еще дымилась теплая вода, и плавали веточки той же травы, которая стала моим спасением от боли.

Я не представляла сколько у меня есть времени до рассвета, неловко спуская с плеч разорванное платье и с трудом забираясь в блаженную воду, чтобы смыть остатки крови.

Вода была непозволительным блаженством. Маленьким раем в этом огненном аду, где мне предстояло жить до тех пор, пока я не сбегу и не отомщу ему за всё.

Лишь только эта мысль грела мою раздавленную грузом потерь душу.

Только она давала силы, которых, казалось бы, уже не было.

С глухим стоном я вылезла мокрая, но не сломленная окончательно, чтобы снова надеть на израненное тело грязную кровавую одежду, возвращаясь на лежанку, когда заметила на полу одеяло из лоскутов разной ткани, небольшую, явно знавшую виды шкуру и даже подушку, в первую секунду даже смутившись.

А еще на печи красовались теперь две деревянные тарелки, один стакан, одна ложка и нож.

Совсем небольшой. Он поместился у меня на ладони вместе с зашарканной рукояткой, когда я взяла его в руки, тяжело сглотнув оттого, какая шальная и безумная мысль промелькнула в моей голове и для каких целей я спрятала его в складках платья, боясь, что монстр может появиться в любую секунду.

Неужели это все принес он?..