Эксплеты. Лебединая башня - Ирина Фуллер Страница 11

– Ну, эпизоды. Что ж? Не видела никогда, что ли?

– Я из другого города, – нашлась Омарейл.

Охранника это удовлетворило. Он фыркнул и отвернулся. Однако, через несколько мгновений заметив, что она осталась стоять у калитки, он раздраженно спросил:

– Так что, билет покупать будешь?

Как же ей хотелось поставить его на место! Знал бы он, с кем разговаривал!

Но чуть подумав, она все же решила не привлекать к себе излишнего внимания. Не зная, что за «эпизоды» ее ждали, она все же купила билет и заняла место в третьем ряду. До начала оставалось десять минут, и вскоре все места были заняты, а кое-кто даже расположился прямо на земле. Справа от Омарейл села рыжеволосая женщина в простом платье из плотного материала, слева устроился молодой человек с копной волос пшеничного цвета. Он закинул ногу на ногу и сложил руки на груди, Омарейл показалось, что так мог бы сидеть не простой зритель, а привилегированный критик.

Женщина пахла хлебом. Ее руки видели много работы, были красноватыми и обветрившимися. Молодой человек пах апельсином, розмарином и ландышами. Казалось, теплый ветерок и ласковое весеннее солнце пропитали смуглую кожу. Его руки были крупными и жилистыми.

Омарейл не осмеливалась рассматривать своих соседей более пристально, хотя ей очень этого хотелось.

Наконец, на сцене появился мужчина в парадном одеянии: его темно-синий камзол был расшит золотом, цилиндр блестел на солнце атласной лентой, а ботинки оказались настолько начищенными, что в них можно было увидеть свое отражение.

Хорошо поставленным голосом он произнес:

– «Рамзет и Маледика». Эпизод восемнадцатый. «Открытие». В роли Рамзета – Лето Кастор. В роли Маледики – Шторм Эдельвейс. В роли Афилактиса – Око Вамир…

– Восемнадцатый, – проговорила Омарейл, вновь по привычке разговаривая сама с собой. – Видимо, это спектакль, состоящий из нескольких эпизодов. Как радиоспектакли, только на сцене.

Молодой человек медленно повернулся к ней и внимательно посмотрел.

– Ты с луны свалилась?

Омарейл смогла лишь покачать головой, пока ее взгляд был прикован к светло-голубым глазам юноши. Она никогда не смотрела в глаза другого человека – лишь в свои, в зеркале, и в своих серых глазах она не находила ничего интересного. В этих же, чуть прищуренных, виделось так много: добрый смех, искорка удивления, любопытство.

– В общем, смотри… – он чуть склонился к ней и зашептал, указывая рукой на сцену, – это – Маледика, она дочь влиятельного купца. Ее похитили воздушные пираты, чтобы получить выкуп, но ее спас Рамзет, который сам бежал с дирижабля и прихватил ее с собой. Она притворилась мальчишкой, и Рамзет считает, что пираты поймали ее, точнее – его, за кражу. Маледика считает, что Рамзет – охотник за головами. На самом деле он сын богатого купца. Сбежал из дома еще в юности, и теперь пытается самостоятельно пробиться в жизни. Что у него не очень получается. Они вместе направляются в Агру, каждый считает другого преступником.

Это был совершенно новый для Омарейл опыт. Она никогда не осознавала, насколько разные ощущения возникают при разговоре через стену и с глазу на глаз. Видеть мимику собеседника, чувствовать тепло дыхания, наблюдать за движением рук – все это делает разговор настолько красочнее, настолько эмоциональнее. Как наивна она была, полагая, что ее беседы с родителями и подданными были полноценной заменой живому общению. Казалось бы, диалог – лишь обмен информацией, а голосом можно передать сотню эмоций. Но если вас с собеседником разделяет стена, вы многое упускаете.

Актерам на сцене быстро удалось завладеть вниманием Омарейл. Она любила радиоспектакли, никогда не пропускала «Школьные годы», растянутые уже на две сотни серий, часто слушала двухчасовые истории. Но визуальная составляющая столько добавляла к простому повествованию. Насколько иными были диалоги, в которых, помимо слов, были взгляды, жесты… Разве можно показать симпатию Маледики к Рамзету по радио, если все, что выдавало ее, – было то, как она тайком рассматривала молодого человека? Когда эпизод закончился, Омарейл аплодировала громче всех.

– Теперь он знает, что Маледика – не мальчик, а девушка, – прокомментировала она, ни к кому не обращаясь.

– Рано или поздно он должен был узнать об этом, – откликнулся молодой человек рядом с Омарейл, и она вздрогнула.

Как легко было забыть о присутствии других людей рядом, когда вся твоя жизнь прошла в одиночестве.

– У них будет романтическая линия, – предположила Омарейл.

– Ну, естественно, – ответил молодой человек, усмехнувшись. – Во-первых, сюжет тут, прямо скажем, не слишком заумный. Во-вторых, Шторм Эдельвейс в другом не играет.

Он кивнул на темноволосую актрису, что сейчас кланялась зрителям и с широкой улыбкой принимала цветы.

– Шторм Эдельвейс… – произнесла Омарейл задумчиво.

– Да-да, – скучающе кивнул ее собеседник, – «та самая».

– Она в «Школьных годах» недавно появилась, верно?

– Трудно найти популярный молодежный спектакль или эпизод, где еще не появилась Эдельвейс.

Молодой человек протянул к ней ладонь.

– Май.

Омарейл озадаченно посмотрела сначала на его руку, затем – на лицо.

– Полагается ответить рукопожатием и сообщить твое имя.

– Ах. Это тебя так зовут! – поняла, наконец, Омарейл, неуверенно сжимая кончики его пальцев.

По ее телу прошла легкая дрожь: она впервые прикоснулась к кому-то. Ладонь Мая была теплой и сухой. Ощущения в целом оказались приятными.

– Это первое твое общение с живым человеком? – уточнил тем временем молодой человек, высвобождая свои пальцы из ее.

Омарейл взглянула на него настороженно. Он не мог говорить серьезно, и все же…

– Ладно, странная девочка, представься уже, наконец.

Она обвела взглядом толпу, что покидала зрительские места, негромко обсуждая просмотренный эпизод. Ничто из увиденного не помогло ей придумать себе имя.

– Я не хочу, – ответила тогда она, и тут же пожалела об этом.

Даже столь неопытному в общении с посторонними людьми человеку было ясно: Май оскорбился.

– Но не потому, что не хочу разговаривать с тобой! – уточнила она поспешно.

Он взглянул на нее с удивлением.

– И почему же?

– Я и причину назвать не могу.

Несколько мгновений Май изучал ее лицо, затем рассмеялся.

– Ладно, надеюсь, ты не шпион. Потому что, если шпион, ты очень плохо подготовилась. Так нельзя, это абсолютный непрофессионализм.

Омарейл улыбнулась в ответ.

– Я не рассчитывала с кем-то знакомиться, – честно ответила она.

– Ты могла хотя бы соврать. Сказала бы, что тебя зовут Скамейка, и дело с концом.