Обитель Апельсинового Дерева - Саманта Шеннон Страница 11

– Как бы ни тронул нас этот дар, твой повелитель должен знать о нашем отношении к еретическим обычаям Востока, – сказала Сабран. – Мы не желаем говорить на их языке.

– Несомненно, – согласился Зидюр. – И все же наш повелитель верит, что красота жемчужины не потускнеет от ее происхождения.

– Быть может, он прав. – Сабран снова откинулась на троне. – Мы слышали, что его высочество, пока не стал великим князем, готовился к должности священнослужителя. Расскажи нам о других его… достоинствах.

Шепотки в зале.

– Князь Обрехт, моя госпожа, умен и добр и наделен большой проницательностью в политических делах, – начал Зидюр. – Ему тридцать четыре года, рыжий цвет его волос мягче, чем у меня. Он прекрасно играет на лютне и танцует без устали.

– С кем, хотелось бы знать?

– Чаще всего со своими благородными сестрами, ваше величество. С княжной Льети, княжной Эрмуной и княжной Бетрис. Всем им не терпится увидеть вас.

– Часто ли он молится?

– Трижды в день. Он более всего предан рыцарю Щедрости, своему покровителю.

– А есть ли у него хоть один недостаток, Оскард?

– Ах, ваше величество, у каждого из нас, смертных, есть недостатки – кроме вас, конечно. Единственный недостаток моего господина – что он изнуряет себя заботами о своем народе.

Сабран вновь стала серьезной.

– В этом, – сказала она, – он уже един с нами.

Шепотки разбежались по залу, как огонь.

– Ты тронул нашу душу. Мы обдумаем предложение вашего князя.

Раздались осторожные рукоплескания.

– Наш Совет Добродетелей займется этим делом далее. Пока же вы окажете нам честь, если со своими спутниками присоединитесь к нам на пиру.

Зидюр отвесил еще один поклон:

– Это честь для нас, ваше величество.

Двор с поклонами и реверансами стал расходиться. Сабран спустилась по ступеням в сопровождении дам опочивальни. За ними шли фрейлины.

Эда понимала, что Сабран ни за что не выйдет за Рыжего князя. Она имела обыкновение нанизывать женихов как рыбу на кукан, принимая дары и лесть, но не уступая своей руки.

Когда придворные разошлись, Эда с другими камеристками вышла через другую дверь. Светловолосая и румяная Линора Пэйлинг, одна из четырнадцати детей графа и графини Пэйлингова холма, была большой любительницей сплетен. Эда считала эту девицу невыносимой.

А вот Маргрет Исток давно уже стала ей любимой подругой. Три года назад вступив в ближний двор, она сдружилась с Эдой так же быстро, как брат Лот, который был шестью годами старше. Эда скоро обнаружила, что у них с Маргрет сходное чувство юмора, обе умеют угадывать чужие мысли по лицу и держатся одних взглядов на большинство придворных.

– Сегодня нам надо поспешить с работой, – сказала Маргрет. – Сабран ожидает, что мы покажемся на пиру.

Маргрет очень походила на своего брата: та же кожа черного дерева и сильные черты лица. Со времени исчезновения Лота прошла неделя, а веки у нее до сих пор были припухшими.

– Предложение! – заговорила Линора, едва они отошли по коридору туда, где их не могли слышать. – Да еще от князя Обрехта! Я думала, он слишком благочестив для брака.

– Никакое благочестие не помешает браку с королевой Иниса, – возразила Эда. – Это она слишком благочестива для замужества.

– Но стране нужна принцесса!

– Линора, – сдерживаясь, проговорила Маргрет, – поскромнее, прошу тебя.

– Но ведь нужна же!

– Королеве Сабран нет еще и тридцати. Времени достаточно.

Эда поняла, что о подосланных убийцах они не слышали, не то Линора выглядела бы серьезнее. Впрочем, судя по ее виду, она никогда не забивала себе голову. Для нее любая трагедия была лишь поводом для сплетен.

– Говорят, великий князь несметно богат, – вновь затрещала она. Маргрет вздохнула. – И путь к торговле с Востоком нам был бы выгоден. Только подумать: солнечный жемчуг, прекрасное серебро, пряности, самоцветы…

– Королева Сабран презирает Восток, как следовало бы и нам, – напомнила Эда. – Они змеепоклонники.

– Да ведь Инис не станет сам вести с ними торговлю, глупенькая. Мы купим все это у ментцев.

Даже такой обмен выглядел нечистым. Ментцы торговали с Востоком, а Восток обожествлял змеев.

– Меня тревожат его связи, – заметила Маргрет. – Князь в свое время был обручен с донматой Маросой. А она теперь – наследница драконьего царства.

– Ну, та помолвка давно разорвана. К тому же, – встряхнув волосами, добавила Линора, – едва ли она ему так уж нравилась. Он должен был распознать, что у нее злая душа.

У дверей личных покоев Эда обернулась к спутницам.

– Сударыни, – сказала она, – я сегодня сделаю все сама. Идите пируйте.

– Без тебя? – нахмурилась Маргрет.

– Одной камеристки никто не хватится, – улыбнулась Эда. – Ступайте обе. Угоститесь хорошенько.

– Благослови тебя рыцарь Щедрости! – Линора уже спешила по коридору. – Ты такая добрая!

Маргрет хотела пойти за ней, но Эда поймала ее за локоть.

– От Лота ничего не слышно? – тихо спросила она.

– Пока ничего. – Маргрет коснулась ее плеча. – Но что-то происходит. На этот вечер меня вызвал Ночной Ястреб.

Сейтон Комб. Глава разведки. Его все звали Ночным Ястребом, потому что когтил своих жертв под покровом тьмы. Недовольные, алчущие власти, позволявшие себе вольности с королевой – он умел устранить любые помехи.

– Думаешь, он что-то знает? – спросила Эда.

– Вечером станет ясно.

Пожав ей руку, Маргрет поспешила за Линорой.

Маргрет Исток всегда страдала в одиночестве. Ни с кем не делилась своей ношей, даже с ближайшими друзьями.

Эда и думать не думала попасть в их число. Прибыв в Инис, она твердо решила ни с кем не сближаться, чтобы не выдать ненароком своей тайны. Но ей, выросшей в дружном сообществе, очень недоставало подруг и бесед. Рядом с ней с рождения была Йонду – сестра во всем, только не по крови, и, оставшись без нее, Эда почувствовала себя сиротой. Вот почему, когда брат и сестра Исток предложили ей дружбу, она уступила и не пожалела об этом.

Эда еще увидится с Йонду, когда ее наконец отзовут домой, но тогда ей будет не хватать Маргрет и Лота. Впрочем, если обитель будет молчать, как сейчас, этот день настанет не скоро.

Большая опочивальня Аскалонского дворца была высокой, со светлыми стенами, мраморными полами и огромной кроватью под балдахином. Покрывало и валики подушек крыты желтовато-белой парчой, простыни – из тончайшего ментского полотна, занавеси двойные, легкие и тяжелые – их задергивали по желанию Сабран.