Империя травы. Том 1 - Тэд Уильямс Страница 11

– Ты никогда не был животным, Саймон, – но Моргенес, на самом деле, хотел для тебя самого лучшего. Его метод обучения очень древний и проверенный.

– Я знаю, знаю. Я больше не кухонный мальчишка, Тиамак.

– По большей части нет, ваше величество.

Саймон нахмурился.

– Ты можешь дразнить меня, сколько хочешь, ведь я не такой король, который рубит людям головы за то, что они его разозлили.

– Я знаю, Саймон. Я знаю, как и многие другие, и все мы благодарим звезды, судьбу и даже богов за то, что ты и Мириамель совсем не такие правители.

– Если ты будешь продолжать говорить «Боги», а не «Бог», тебе придется беспокоиться не обо мне, а о Матери церкви.

– Она может быть замечательным родителем, но не является моей матерью, ваше величество. И сильным никогда не следует заставлять слабых молчать, или они докажут, что на самом деле сами являются слабыми. А теперь, хватит ли у тебя силы духа, чтобы выслушать меня, или тебе хочется продолжать жаловаться на то, как плохо все с тобой обращаются?

Саймон не выдержал и рассмеялся.

– Боже мой, какой же у тебя острый язык. Даже Моргенес не был так со мной жесток.

– Потому что в те времена ты был кухонным мальчишкой. А я советник короля. И ставки теперь намного выше.

Саймон махнул рукой.

– Ладно, ты победил, – заявил он. – Я буду кротким и тихим, слушая, как ты описываешь мои недостатки.

– Это не входило в мои намерения. Как я уже говорил, у меня есть вопросы относительно смерти Иделы. Во-первых, я не понимаю, что она делала на лестнице, ведущей на самый верхний этаж резиденции.

– А что тут такого? Она была матерью наследника. Принцесса Идела могла ходить куда угодно.

– Ты меня неправильно понял, – сказал Тиамак. – Я спрашивал, почему она была там? На верхнем этаже нет ничего, что могло бы ее заинтересовать. Там находятся пустые спальни, их используют довольно редко – только в тех случаях, когда во дворец прибывает большая группа гостей, – чего не происходило уже довольно давно, я должен добавить.

Саймон снова застонал.

– Ты обвиняешь меня в том, что в Хейхолте редко бывают гости? А я думал, это любимая песня Мири. Ты же знаешь, что такие приемы стоят дорого, они всегда хотят охотиться и участвовать в пирах, каждый вечер слушать музыкантов…

Тиамак откашлялся.

– Я ни в чем не собираюсь тебя винить, лишь интересуюсь, что Идела делала на лестнице между третьим и четвертым этажом.

– Но кто может это знать? Может быть, она встречалась с любовником. Но тогда до меня наверняка дошли бы слухи.

Вранн бросил на него пристальный взгляд.

– Слухи о том, что у нее были любовники, или что она встречается с ними в верхних покоях резиденции?

– О любовниках. И я не стал бы ставить это ей в вину, во всяком случае, после того, как прошел первый год. Да я и сам чувствовал бы себя лучше, если бы она не оставалась вечной вдовой моего сына. – Он повернул голову к Тиамаку: – Ты снова так смотришь на меня. Что я сделал теперь?

– Ничего. Но мы постоянно уходим в сторону, и я всегда знаю, что могу полностью рассчитывать на твое внимание лишь на короткий промежуток времени, а потом остальные королевские обязанности выливаются на тебя, как воды вышедшей из берегов реки, и мое дело к тебе уносит течением.

– Тогда говори быстрее – меньше упреков и ближе к делу, – проворчал Саймон.

Тиамак кивнул.

– Справедливо сказано. Я попросил горничных проверить комнаты наверху. Почти все оставались чистыми, словно ими не пользовались. Но одна – большая спальня в центре, где старая труба занимает всю стену – оказалась чище остальных.

Саймон приподнял бровь.

– Чище остальных?..

– Ни малейших следов пыли. Словно ее убирали значительно позднее, чем другие.

Король покачал головой.

– Но это мелочь, – сказал он.

– Вполне возможно. Однако никто из горничных не помнит, чтобы они или другие слуги наводили там порядок с ранней весны, когда ты и королева отправились в путешествие на север.

– Очень хорошо, но, если Идела встречалась там с любовником, она могла и сама приводить комнату в порядок. Она всегда была брезгливой. – Саймон немного помолчал, а потом ему в голову пришла новая мысль. – Ее нашел Пасеваллес. Ты хочешь сказать, что он мог быть ее любовником? И что он направлялся на встречу с ней?

Тиамак покачал головой.

– Мне нужно узнать побольше, прежде чем вовлекать кого-то в расследование по столь незначительным подозрениям. Более того, насколько мне известно, у Пасеваллеса никогда не было любовниц среди придворных дам – но я не стану утверждать, что мне известны все сплетни.

– Я и сам задумывался об этом, – признался Саймон. – Возможно ли, что он один из… ты знаешь… – Король покраснел. – Ну, тех, другого сорта.

Тиамак снова улыбнулся.

– Я понимаю, сир. И прошу вашего разрешения провести в замке расследование – очень аккуратное и осторожное, я обещаю – о принцессе Иделе и ее возможных любовниках, в особенности в последние дни.

– Но почему? Ты ведь не веришь в пьяную чепуху, которую несет ее отец? В то, что ее кто-то убил?

– Если честно, нет, потому что не вижу никакого мотива – никто не выигрывает от ее смерти. Но в случившемся есть нечто странное, к тому же она была членом королевской семьи. А любое преступление против твоей семьи – любое возможное преступление, я должен добавить, – представляет собой угрозу для тебя и королевы. И предотвращение и расследование подобных вещей, несомненно, есть часть того доверия, которое ты возложил на мои плечи.

– Наверное, так и есть. – Саймон опустил голову на высокую спинку деревянного кресла. – Я думал, что самые разные вещи пойдут не так, пока Мириамель находится на юге, но только не такое. И я даже представить не мог, что буду уставать, пытаясь выполнять все наши обязанности без нее. Мне ее не хватает, Тиамак. Мне ее ужасно не хватает.

– Нам всем ее не хватает, ваше величество, – сказал он. – Но я уверен, что вы ощущаете ее отсутствие острее, чем любой из нас.

Пасеваллес постучал в дверь покоев герцога Осрика.

– Позови герцогиню, – сказал он слуге, открывшему дверь.

– Но она спит, милорд!

– Это не имеет значения. Приведи ее немедленно.

Слуга ушел, качая головой, а у Пасеваллеса возникло желание вонзить кинжал в спину ленивого непочтительного глупца и оставить его на полу рыдать и истекать кровью.

«Терпение, – сказал он себе. – Мне необходимо тренировать терпение».