На иных ветрах - Урсула Ле Гуин Страница 11

– Я никогда не испытывал перед ним страха, – сказал Олдер. – Быть с ним рядом – одно удовольствие! Он много раз брал меня с собой, когда гулял по лесу.

Оба, хозяин и гость, некоторое время молчали, думая о полянах и похожих на своды храмов кронах могучих деревьев в Роще. И о том, как сквозь листву этих древних деревьев просвечивает солнечный или звездный свет и листья отбрасывают на землю узорчатые тени…

– Это ведь самое сердце нашего мира, верно? – промолвил Олдер.

А Ястреб посмотрел куда-то вверх, на восток, на склоны горы Гонт, тоже покрытые густыми лесами, и сказал:

– Я собираюсь побродить там, в этих лесах, как придет осень.

И Олдер не совсем понял, какие леса он имел в виду. Ястреб еще немного помолчал и спросил:

– А какой совет дал тебе Путеводитель, когда отсылал тебя ко мне, на Гонт?

– Он сказал, господин мой, что ты знаешь больше о… той стране. Больше, чем любой человек на свете. И, стало быть, скорее сможешь понять, что означает мое общение с мертвыми во сне и почему они так просят освободить их.

– А он не говорил, что, по его мнению, с тобой могло случиться?

– Говорил. Он сказал, что, может быть, моя жена и я просто не умели расставаться; умели только встречаться и соединяться. Что происшедшее не было делом моих рук. Но, возможно, виноваты все же мы оба, потому что тянулись друг к другу, точно капельки ртути на полу. Только Мастер Заклинатель с этим мнением не согласился. Он считает, что только великий волшебник способен до такой степени изменить существующий миропорядок. Ведь мой старый учитель Ганнет тоже сумел коснуться меня через стену, и Мастер Заклинатель сказал, что, возможно, именно в нем заключена огромная магическая сила, которая скрывалась или просто была незаметна при жизни, но теперь вышла наружу.

Ястреб задумался.

– Когда я жил на Роке, – сказал он, – я бы, возможно, воспринял это именно так, как воспринимает это сейчас Заклинатель. Там я не знал более могущественной силы, чем магия, Высшие Искусства… И даже Древние Силы Земли, думал я тогда… Но неважно. Если тот Мастер Заклинатель, о котором ты говоришь и с которым ты встречался, тот самый человек, который когда-то прибыл в Школу совсем еще ребенком, то я хорошо его знаю. Это мой старый друг Ветч с острова Иффиш направил его к нам учиться. И он больше никогда не покидал остров Рок. Между ним и Азвером Путеводителем очень большая разница. Азвер успел повзрослеть на родине; он, будучи сыном воина, и сам какое-то время был воином; он достаточно долго жил среди обыкновенных мужчин и женщин и хорошо знает жизнь. Те явления повседневности, от которых стены Школы успешно отгораживают ее обитателей, он знает не понаслышке: он испытал их на себе. Он знает, например, что мужчины и женщины влюбляются, женятся, заводят детей… Прожив пятнадцать лет вне стен Школы, я склонен думать, что Азвер мыслит более правильно, точнее – он на правильном пути к решению этой проблемы, ибо связь между тобой и твоей женой сильнее, чем то, что разделяет жизнь и смерть.

Олдер колебался. Но все же не выдержал и сказал:

– Я тоже так думал! Но ведь… это же бесстыдство – так думать. Да, мы любили друг друга так, что я не могу выразить это словами, но была ли наша любовь сильнее всех прочих любовей? Была ли она сильнее, чем любовь Морреда и Эльфарран?

– Возможно, она была не менее сильной.

– Но разве это возможно?

Ястреб посмотрел на него, точно чему-то радуясь, что-то приветствуя, и ответил так ласково, что Олдер почувствовал себя польщенным:

– Видишь ли, – сказал он, – самая страстная любовь приходит обычно весною жизни, прекрасная, цветущая, однако она обычно ведет к несчастью или даже смерти. И поскольку эта любовь умирает в самом расцвете своей красы, именно ее воспевают поэты и музыканты, именно о ней слагают легенды: это любовь, которой удалось избежать старости. Такой была и любовь Молодого Короля и Эльфарран. Такой была и твоя собственная любовь, Хара. Нет, она не была сильнее, чем любовь Морреда. Но была ли любовь Морреда сильнее, чем твоя?

Олдер, задумавшись, не ответил.

– В абсолютных вещах не бывает понятия «больше» или «меньше», – продолжал Ястреб. – Все или ничего – так говорит истинный влюбленный, и это так и есть. Моя любовь никогда не умрет, говорит он. Он утверждает вечность. И имеет на это право. Разве может умереть его любовь, когда это для него сама жизнь? Да и что мы знаем о вечности? Мы способны лишь мельком ее увидеть – когда испытываем чувства, подобные страстной любви.

Ястреб говорил негромко, но слова его обжигали, в них чувствовалась огромная энергия. Он умолк, откинулся назад и сказал, чуть усмехнувшись:

– Каждый деревенский парнишка-недотепа поет о любви. Каждая девчушка на свете грезит о ней. Но Мастера острова Рок почти не знакомы с нею. Кроме, пожалуй, Путеводителя, который, возможно, знал когда-то раньше, что такое страстная любовь. Я, например, узнал ее очень поздно. Но не слишком поздно! – Он посмотрел на Олдера; в глазах его по-прежнему горел огонь и некий вызов. – А у тебя такая любовь была, – завершил он свой монолог.

– Да… – Олдер глубоко вздохнул и сказал задумчиво: – Возможно, они и сейчас вместе там, в той темной стране, Морред и Эльфарран.

– Нет, – сказал Ястреб со спокойной уверенностью.

– Но если такая связь между людьми действительно возможна, то что же может ее разорвать?

– Там влюбленных нет.

– Но тогда кто же все эти люди? Что они делают там? Я знаю, господин мой, ты был там, по ту сторону стены, и ходил среди них, разговаривал с ними. Расскажи мне об этом!

– Непременно, – сказал Ястреб и умолк. – Я не люблю говорить об этом. Я даже думать об этом не люблю, – пояснил он. Потер виски, помрачнел, но все же заговорил снова: – Ты же сам видел… видел эти звезды, маленькие, злые звезды, которые никогда не движутся. И там нет луны. И нет зари… Там, правда, есть дороги, если спуститься дальше вниз. Дороги и города. На холме вроде бы растет трава, но это мертвая трава, а дальше – только пыль и камни. Там не растет ничего. Там только темные города. И тысячи тысяч мертвецов стоят вдоль улиц или бредут по дорогам, не имеющим конца… Они не разговаривают. И не прикасаются друг к другу. Они никогда не прикасаются друг к другу! – Он говорил каким-то тихим, бесцветным голосом. – Там Морред прошел бы мимо Эльфарран и головы бы в ее сторону не повернул! Да и она бы на него не посмотрела… Там воссоединение невозможно, Хара. Там нет связей. Там даже мать не прижимает к груди свое дитя!

– Но ведь моя жена пришла ко мне! – возразил Олдер. – И она называла меня по имени, она поцеловала меня… в губы!

– Да, я понимаю. И поскольку твоя любовь была не больше любви любого другого смертного, и поскольку ни ты, ни она не являетесь могущественными волшебниками, сила которых способна изменить законы жизни и смерти, то во всем этом кроется нечто совсем иное. Что-то происходит в мире, что-то меняется! И хотя мы узнали об этом через тебя и это происходит именно с тобой, ты всего лишь инструмент, и не в тебе причина происходящего. Но инструмент – в чьих руках?