Пангея. Книга 1. Земля гигантов - Дмитрий Колодан Страница 11

Ежась от холода, Белка выбралась из шалаша. Над рекой поднимался туман — белое марево, такое густое, что не видно противоположного берега. В тумане скользили зыбкие тени, словно за белой стеной двигались огромные, неведомые ей создания. Существовали ли они или нет, до Белки им не было дела. Щупальца тумана таяли уже в десятке шагов от реки.

На одной из жердей шалаша устроилась тощая ворона. Перья блестели от бисеринок росы. Завидев Белку, птица возмущенно крикнула и, хлопая крыльями, отлетела к селению. Белка проследила за ней взглядом.

Возвращаться в селение ей не хотелось, но придется. Белка готовилась к жизни в лесу, и кое-какие запасы у нее имелись. Но Оолф сказал, она должна отправиться следом за чудовищными птицами; кто знает, как далеко заведет дорога и что ей встретится в пути? Одного каменного ножа мало… Нужно копье, надежное и крепкое, и к нему пару наконечников, чтобы не делать их по дороге. Костяные иглы, нити из лосинных сухожилий, снасти, лечебные травы — вещей хватало. Не помешало бы запастись едой, но Белка сомневалась, что после пожара и налета птиц в селении что-нибудь осталось.

Белка перекусила остатками сушеного мяса, жадно вгрызаясь в полоски оленины. Мясо было старым, безвкусным и твердым, как камень; приходилось подолгу его жевать, прежде чем проглотить. Ничто не тренирует выдержку лучше куска сушеной оленины. Остатки пеммикана Белка решила приберечь. Девочка терпеть не могла его прогорклый вкус, но в пути лучшей еды не сыщешь. Тщательно высушенное и измельченное мясо смешивали с салом и толчеными ягодами ирги, черники и клюквы, долго держали под прессом из тяжелых камней и в результате получали продукт не только питательный, но и легкий, и занимавший мало места. Одного темно-коричневого бруска взрослому охотнику хватало на неделю.

Времени на сборы ушло немного. Обшарив селение, Белка собрала все, что могло пригодиться, сложила в заплечный мешок и ушла не оборачиваясь. Вороны ехидно кричали ей вслед.

До священной пещеры Белка добралась к закату. Весь день она шла неприметными лесными тропинками, и чем дальше она уходила от селения, тем легче становился шаг. Белка полной грудью вдыхала терпкий лесной воздух. Голова кружилась от запахов свежей хвои, смолы и сырого мха. И казалось, эти запахи смывают гарь и копоть, принесенные из селения. А вместе с ними смываются страх и гнетущее чувство потери, от которого хотелось расплакаться в голос. О том, что осталось позади, Белка старалась не думать.

По всему лесу лежали черные и охристо-рыжие валуны, покрытые трещинами и пятнами разноцветного мха. Большинство не больше хижины кайя, но встречались и камни выше самых высоких деревьев. Такие уже не обойти; приходилось карабкаться, цепляясь за трещины и корни крошечных сосенок. То и дело девочка выходила к небольшим озерам с гладкой и темной водой.

Кайя верили, что валуны и озера — следы великой древней охоты. Когда-то их предки, которые, само собой, были великанами, погнались за белым оленем с рогами, задевающими солнце. Но олень бежал быстро, и предки не могли его догнать. Тогда они стали вырывать из сердца земли камни и швырять их вслед зверю. Там, где эти камни упали, они и лежат до сих пор. Если присмотреться, на каждом можно найти вмятины от гигантских пальцев. А там, откуда камни доставали, появились озера… В одном из них Белка поймала небольшую щуку; рыбу она съела на ходу, сплевывая мелкие косточки.

Белка вскарабкалась на вершину очередного валуна, глянула вниз и остановилась. Священный холм был невысоким и полукруглым, как половинка ореха, — земля в этом месте вспучилась нарывом. Густой ельник на склонах скрывал вход в пещеру. Но Белка знала, где искать.

Пещера представляла собой просто трещину в земле. Будто какой-то великан вонзил в бок холма нож, а рана так и не затянулась. Прямо над входом стояли столбы из грубо отесанного камня — две огромные плиты, поверх которых лежала третья. Откуда взялись эти столбы, не знал никто. Оолф рассказывал, что они стояли еще в те времена, когда Мать-Аэйла только привела кайя на эти земли. А раз так, значит, поставили их не люди, а чудовища, которые жили здесь в незапамятные времена… Чудовища, которые с приходом людей ушли глубоко под землю, но иногда, темными ночами, еще выползают на поверхность.

Белка почувствовала тянущий из пещеры холодный ветер. Запах был сырой и липкий, как от промерзлой глины. Заходящее солнце окрасило макушки деревьев оранжевым светом. Вершина холма вспыхнула, залитая небесным огнем, однако склон и вход в пещеру остались в тени. От одной мысли о том, что нужно спуститься туда ночью, Белке стало не по себе. Но и ждать до утра рядом с пещерой она не собиралась.

Хватаясь за ветки, Белка стала спускаться по склону валуна. Ноги скользили, из-под мокасин сыпались мелкие камни. Любой неосторожный шаг мог обернуться падением, и хорошо, если она сразу свернет шею. Лежать с переломанными ногами, дожидаясь, когда ее найдут хищные звери, — та еще радость.

Когда Белка добралась до каменных столбов, совсем стемнело. Вблизи они оказались куда больше, чем она думала. Молчаливые громады нависли над девочкой, грозились раздавить. От холодного ветра из пещеры спина и руки покрылись гусиной кожей. Этот ветер не походил на пронзительные ледяные ветра зимы. Те ветры продували до костей, несмотря на самую теплую одежду, но были легкими и кристально чистыми. Они искрились и сверкали, как свежевыпавший снег на солнце. Этот же ветер — медленный и тяжелый; он рывками пробивался через густой, как топленый жир, воздух.

Белка сама себе показалась маленькой и жалкой; захотелось бежать прочь от жуткого места. Но предки не посылают испытаний, которые не под силу человеку. Если они привели ее сюда, значит, она справится. Белка вошла в пещеру.

Темнота обняла ее, как огромный мохнатый зверь с мягкими лапами. Белка не видела ничего и только ругала себя за то, что не сделала факел. Она шла на ощупь, держась ближе к стене и выставив перед собой копье. Из глубины пещеры не доносилось ни звука.

Узкий проход тянулся около двадцати шагов, постепенно поворачивая вправо. Впереди мерцало пятно света. Белка остановилась, всматриваясь в темноту. Сердце заколотилось быстрее, древко копья липло к ладоням.

Ей не померещилось. Впереди действительно горел свет; Белка представила подземных чудищ, собравшихся у общего костра. Но этот свет не походил на дрожащие и живые отблески пламени. Тусклый, бледно-голубой — так светится в темноте гнилушка. Много, очень много гнилушек. Белка пошла дальше, ступая как можно тише и практически не дыша.

Проход вывел к широкому круглому залу. Там и впрямь оказалось светло — не как днем, а как в тусклых сумерках, но после абсолютной темноты свет резанул по глазам. Белка тыльной стороной ладони вытерла навернувшиеся слезы.

С потолка пещеры свисали бесчисленные нити, похожие на толстые паутинки, усеянные крупными каплями, как после дождя. Нити плавно раскачивались; именно они источали свет. Каждая нить — совсем чуть-чуть, но их было много. Вокруг кружили белесые пылинки. Белка не сразу поняла, что это насекомые, прилетевшие сюда, как ночные мотыльки летят на свет костра.