Его невыносимая ведьма - Валентина Гордова Страница 10

И считать это эора адекватным и нормальным я перестала мгновенно. Даже те крохи симпатии, что появились у меня к нему, исчезли без следа.

— Я не твоя невеста, — напомнила ему об очевидном, глядя прямо в непроницаемо-спокойные чёрные глаза, — и ты не имеешь никакого права меня…наказывать.

На последнем слове я позорно замялось. Оно казалось мне каким-то…диким, неправильным, непривычным. Да меня даже мама никогда не наказывала! По крайней мере, серьёзно. Её максимум — это изолированные экспериментальные экземпляры моего собственного приготовления, которые или взрывались через пару орэ, или я их успешно находила и возвращала себе, благо что прятала мама их всегда себе под кровать. У нас это, кстати, семейное: всё важное тащить под кровать.

Акар моими слова не впечатлился. Он вообще никак не отреагировал, став каким-то холодным, отстранённым, безразличным. Перемена в его настроении была бы мне понятна, если бы он, например, не знал о подставе с самого начала. Но он знал! И был куда щедрее на эмоции.

И вот тогда он мне всё же нравился каплю больше, чем сейчас, холодный и безразличный.

— Ты гостья в моём доме, — холодно напомнил он, — и ты нарушила правила, установленные в моём доме. Запереть тебя — меньшее из наказаний, которые ты заслужила. Я мог бы и вовсе выставить тебя в ночь.

Я не знаю, чего он добивался своими словами. Хотел напугать? Зря старался, боевую ведьму так просто не испугаешь. Разбудить совесть? Наивный, её у меня не было, о чём он уже мог бы догадаться. Так зачем он это делает? Действительно собирается наказать меня за нарушение правил? Готова поспорить, он их выдумал прямо так, на улице, за миг до того, как мне озвучить.

Так что же это? Гордость в одном месте шевелится? Принципы?

Ай, наплевать.

— Мне подходит, — невольно скопировав его холодные интонации, значительно понизившие градус крови в венах, отозвалась я, оттолкнулась и пошла к кровати, — было крайне неприятно познакомиться. Надеюсь, мы больше никогда не увидимся.

И я действительно взяла сумку из-под кровати, невольно скривившись при воспоминании о том, что этот эор пытался в ней порыться. Ничего, я ему по дороге к воротам ещё что- нибудь подкину…

Или не подкину. Кажется, дойти до ворот мне никто позволять не собирался.

Когда я была всего в двух шагах от входной двери, она вдруг подёрнулась тёмной мерцающей дымкой и…исчезла, оставив после себя стену.

Остановившись скорее из любопытства, нежели из страха, я постояла, посмотрела на стену перед собой, затем подошла и даже потрогала её. Мощное защитное заклинание уловила чётко, а вот двери не было. Только стена!

Просто возмутительно!

— Зря вы с Мирой затеяли эту игру, — прозвучал непроницаемо спокойный голос прямо за мной, заставляя меня против воли задышать тише и медленнее, прислушиваясь к каждому звуку,

— но раз уж ты влезла в неё, будто добра играть по моим правилам. Ты никуда не уйдёшь до тех пор, пока я не буду уверен в разрыве помолвки. А если понадобиться, то ещё и несчастливую невесту для моих родителей сыграешь. Вернусь утром. Молись, чтобы у нас всё получилось. И не скучай, любимая.

Последнее слово он выделил особенно чётко.

И ушёл, не пожелав выслушать всего того, что я страстно жаждала ему высказать. Ну и пусть уходит. Пусть разбирается со своими проблемами. Такой большой, а всё на поводу у родителей ходит. Это Миру можно понять, ей действительно есть, что терять, а вот Акару… Не знаю, может, тоже есть, но он тогда вряд ли стал бы жить один.

В любом случае, меня это не касается. Особенно после того, как выяснилось, что он знает про наш с Мирой обман. Я тут вообще ни в чём не виновата.

Не отпуская ручку сумки, я с силой сжала зубы и медленно обернулась. О, окно. Крайне глупо было оставлять его, а не убирать, как дверь.

Более пристальный осмотр окна показал, что Акар всё же не был безнадёжным: он поставил на окно защиту. Причём неплохую. Очень неплохую.

И сумку поставить на пол мне всё же пришлось.

А весь следующий орэ я тихо ругалась сквозь сжатые от напряжения зубы, распутывая десятки сложнейших защитных плетений. Я чувствовала себя котом, заигравшимся с нитками и запутавшимся в них.

Самое противное, что плетения следовало именно распутать, создавая для себя брешь, через которую можно было выйти. Куда проще было бы просто всё тут подорвать, но тогда о побеге можно было бы даже и не мечтать.

Ещё орэ я ругалась уже нисколько не сквозь сжатые зубы, а в полный такой голос, через слово проклиная Акара. В какой-то момент я даже передумала уходить, испытав сильное желание посмотреть ему в наглые глаза и высказать всё, что я о нём думаю.

А потом выпытать у него данные системы защиты. Потому что, кахэш его побери, она была шикарной! Она была невероятно шикарной! Она совмещала в себе защиту от всех известных мне магий, в том числе и от магии Смерти, от которой, как я считала, защититься вообще невозможно, и даже от внешнего вмешательства высших духов! Понятия не имею, зачем ему понадобилась такая защита, но она была просто превосходной! И всё это дело переплеталось между собой таким образом, что не взаимоисключало друг друга, а дополняло и совершенствовало!

Просто невообразимо превосходно! И я так и не решила, чего во мне больше: злости из-за того, что эту систему не получалось распутать вот уже два орэ, или восторга всё по тому же поводу.

Но я это сделала. Можно гордиться собой, потому что я сделала невозможное!

И, подхватив сумку с пола, взялась за кольцо, собираясь просто и незатейливо отсюда улететь и начать уже готовиться к шабашу, как вдруг совершенно не вовремя подумала: «А получится ли у него договориться о разрыве помолвки?»

Вот кахэша бы ему повстречать, честное слово! Почему, ну почему он так некстати влез в мои мысли? И почему я, боевая ведьма с отсохшей ещё в детстве совестью медлю сейчас, если не переживая, то испытывая что-то, очень на это чувство похожее?

Мне вообще не должно быть до этого дела. Всё, план провалился, он знает про Миру и ухватился за возможность разрыва их помолвки, больше мне тут делать нечего. Мирка просила сделать так, чтобы он расторг её, я попыталась, узнала, что сделать он этого по собственному желанию не может, следовательно, мучить эора больше нет смысла. Только если из эстетического удовольствия, но так это попозже…

В общем, собственное промедление вызывало только лишь раздражение и недоумение по этому поводу.

И в итоге я сделала то, после чего сама себя посчитала очень, очень, очень глупой: написала на чёрном листочке небольшое послание своему… даже женихом уже его не назвать. В общем, написала Акару кое-что и оставила записку посередине кровати, прижав сверху небольшим подарком из сумки.

Вот жалеть же буду, чувствует каждый мой орган! Уже жалею, что уж тут. И вот так, жалея, я и надела на шею второй кулон, вновь подхватила сумку, сняла кольцо и с чистой совестью вылетела сквозь брешь в его охранной системе, стараясь не думать о том, что только что лишилась крайне ценного артефакта.