Имя Зверя. Ересиарх. История жизни Франсуа Вийона, или Деяния поэта и убийцы - Яцек Комуда Страница 10

Разлагающийся труп разбойника глядел на него черными пятнами глаз. Крысы разбегались при виде света, одна из них застряла во внутренностях мертвеца, пищала испуганно, пытаясь вырваться на свободу. Вийон шел. Словно Данте, проходящий последний круг ада; словно Прометей, несущий огонь. Осматривался, но нигде не мог найти тела Маргариты Гарнье.

А потом случилось нечто, отчего волосы его встали дыбом. Когда он свернул в боковой коридор, заметил тело с петлей, обернутой вокруг головы. Над трупом склонялись две темные формы, слишком большие, чтобы оказаться крысами-переростками. Когда увидели человека с фонарем, бросились в темноту.

Вийон замер. Он неоднократно слышал легенды о том, что подземелья Монфокона обитаемы, но не верил таким россказням. Якобы в этих забытых подземельях гнездились люди, которым не хватило места даже в воровской иерархии Трюандри. Старые нищие, прокаженные, безумцы, проститутки, из тех, что были старше собора Богоматери, чудовища – проклятые плоды дьявола и колдуний да тех содомитов, что уестествляли животных. Когда же он добрался до тела, почувствовал, как холодеет его кровь. Труп был обгрызен. Он увидел следы зубов на гнилом мясе, разбитые ради костного мозга кости, выдранные из тела лучшие куски мяса и жира.

Он пошел дальше, а некий абрис шевельнулся под стеной. Это вовсе не был покойник. Согбенный нищий полз на обрубках рук и ног – наверняка отрубленных палачом. Оборванец, неразборчиво бормоча, бросился на Вийона, но поэт уклонился от удара культей.

Следующее существо было побольше… Собственно, было их двое. Две головы вырастали из одного тела. Вийон никогда не видывал ничего подобного.

– Э-э-э… э-э-э, – забормотал безногий калека, таща за собой труп по полу.

Становилось их все больше. Сидели они под стенами, иной раз переворачивали кости и человеческие черепа. Огромное создание с бесформенной изуродованной головой и шишковатыми наростами на суставах гневно рявкнуло на пришельца. Какой-то нищий вцепился зубами в полу его плаща. Кто-то ухватил за ремень, перекинутый у поэта через грудь.

Вийон молниеносно потянулся к левому боку. Баселард, выхваченный из ножен, свистнул, клинок описал свистящий полукруг и пал на первую из голов.

Поэт повернулся и быстрым движением отрубил руку, уже ухватившуюся за его кошель. Ладонь упала на камни, пальцы разжались и задрожали. Вор раскидал толпу уродов. Рубанул с размаху, распарывая чье-то брюхо. Повалил визжащего лысого уродца, одним быстрым ударом раскроил ему челюсть, перепрыгнул безногое и безрукое тело, что скалило острые окровавленные зубы. А потом прыгнул на лестницу и сбежал на следующий круг ада.

Тут, как ни странно, было светлее. Свет луны проникал в отверстия под сводом, сквозь щели в меловой скале над подземельем. Вийон пошел медленнее. Остановился.

Тело Маргариты Гарнье лежало в просторном куполообразном зале. Возлегало на куче берцовых костей посреди помещения. Поэт узнал умершую по расхристанной рубахе, в которой она и повисла на веревке. Подошел ближе, осторожно притронулся к холодному плечу, с трудом перевернул труп на спину…

Ее лицо было черным!

В полумраке видны были пятна на лице покойницы. Из груди поэта вырвался стон… Убийца успел первым!

Сильные пальцы схватили его за шею сзади. Вийон дернулся, в ноздри его ворвался запах горелой плоти и кожи. Противник, крепкий как дуб, поволок его назад, усилил хватку, намереваясь сломать ему шею. Вийон крикнул, фонарь выпал у него из руки.

«Колетт! – мелькнуло у него в голове. – Колетт… Я тебя люблю».

Нападавший поволок его еще дальше, как видно, удивленный, что жертва до сих пор жива. Поэт только того и ждал: не сопротивлялся, но откинулся всем телом назад, опережая намерения душителя. Оба они полетели в темноту, неизвестный ударился спиной о стену, а когда левая рука Вийона нашла рукоять чинкуэды, он выхватил оружие из ножен и наискось ткнул туда, где – как он полагал – находилось сердце убийцы…

Нападавший взревел от боли, хватка на шее поэта ослабла, и тогда он молниеносно согнулся вперед, кувыркнулся, перекатился через плечо и вскочил на ноги. Ворот его кафтана разошелся, обнажив шею и железный обруч венецианских преступников – верную защиту от шнура гарроты.

Вийон схватил баселард. Из-под стены на него надвигался истекающий кровью гигант в кожаном кубраке и шапочке. Громко дышащий, раненый и разъяренный…

…парижский палач Петр Крутиворот!

У Вийона было такое чувство, словно его поразила молния. Он ожидал встретить тут кого угодно. Даже Робера де Тюйера, заместителя прево Парижа. Даже своего мэтра Гийома… Но не этого рукосуя, ночной кошмар преступников и колдуний, того, кто так умело ломал ведьмам шеи на глазах у толпы…

– Эй, мэтр Петр! Ты сменил профессию?

Отскочил и заслонился баселардом. Петр Крутиворот не спеша поднял с земли длинный палаческий меч, покрытый узорами из колес и виселиц.

– Потанцуем? – ядовито прошипел Вийон. – Спляшем, как женишки конопляной вдовы!

Палач махнул мечом над головой и ударил сильно, по горизонтали.

В сознании Вийона мелькнула картинка, в которой его голова уже слетела с плеч, уже покатилась во мрак комнаты. Он нырнул под клинок. Палаческий меч со свистом рассекал воздух. Разминулся с ним на волос, на три пальца.

Крутиворот ударил снова. На этот раз с замаха сверху. Вийон ушел в последний миг, отскочил в сторону, и тогда палач гневно зарычал и, рванув меч, рубанул наискось снизу вверх. Ударив, сделал пару шагов…

Вийон уклонился от меча. Палаческий инструмент ударил в стену. Палач схватил рукоять двумя руками, чтобы нанести еще один убийственный удар, но клинок не шевельнулся! Застрял в стене на добрых три дюйма.

Сейчас! Вийон рванулся вперед, пытаясь хлестнуть палача по шее. Замахнулся, потом подтянул клинок и вместо того, чтобы рубить, – ткнул в сердце!

В последний миг! В последний миг палач ухватил клинок обнаженной рукой и изменил его направление. Баселард воткнулся в грудь, но неглубоко. Палач взвыл от боли и ударил Вийона левой рукой. Удар ладони, большой, словно мельничный жернов, отправил поэта к противоположной стене.

Вийон ударился головой о камень, рухнул между костями. Оружие выпало у него из рук. Но Петр Крутиворот на него не бросился! Вырвал баселард из раны, отбросил окровавленное оружие, застонал, осмотрелся, скорчившись, брызгая кровью из ран, и поплелся в сторону коридора. Вийон вскочил и выругался. Фонарь погас, зал освещали только полосы лунного света. Поэт подхватил клинок и тоже прыгнул в коридор.