Замок над Морем. Книга первая. Голос рода - Галина Гончарова Страница 10

* * *

Второй раз она очнулась ночью и принялась за инвентаризацию.

Болело все. Что не болело, того словно бы и не было. Болела голова, все тело было мокрым…

– Тьерина, вы пришли в себя?

Эту девушку Алаис знала. Бывшая служанка ее сестры, Алиты.

– Тарла, дай воды.

– Сейчас, тьерина.

К губам Тани поднесли стакан, и в горло девушке полилась восхитительная вода, смешанная с чем-то вроде легкого вина. Женщина глотала и размышляла.

Имя я назвала верно. Я… Алаис ее помнит.

Много чего помнит. И как Алита хлестала девушку по щекам за плохо выглаженное белье, и как требовала сидеть с ней ночами и читать вслух (спать? Слугам спать не полагается!) и как приказывала пороть за промахи…

Алаис со служанкой не пересекалась, ничего у той не просила. Не помогала, но и не мешала. А что сейчас?

– Тьер сказал, чтобы ему доложили, как только вы очнетесь.

– Вот ты сходи и доложи.

– Тьерина! Вы… я… я не пойду!

– Сходи, сходи, – попросила Таня. – Скажи, что кризис миновал, жить я буду. Глядишь, и награду за это получишь.

– Он же… зверь! Страшный!

Показалось Тане – или в голосе служанки сквозили какие-то неприятные нотки? А и то верно…

Вот чужие люди, враги, захватывают замок, а Тарла осталась жива, здорова (пара изнасилований в этом времени вообще не в зачет, так разминка перед обедом) и служит победителям? Да ее еще и к прежней хозяйке допустили?

Ой, неспроста.

Механизм самосохранения, выработанный за годы работы юристом в администрации области, включился незамедлительно.

Не позволять ни о ком говорить плохо в твоем присутствии! Обязательно донесут!

– А вот так о своем новом господине говорить не следует. Я ведь правильно понимаю, Ант Таламир теперь герцог Карнавон?

– Тьерина, он сказал, что король пожаловал ему эти земли.

– Вот видишь? Услышит кто – головы лишишься.

– Но вы-то…

– А что – я? Я жива только его милостью, и хорошо бы тебе о том не забывать. Иди, докладывай, – Таня попыталась рявкнуть, но получилось плоховато. Так, между сипением и шипением.

Служанку как метлой смахнуло, а сама Таня вытянулась на кровати.

Так, подруга, что мы имеем?

Бред это, или реальность и фентези, которое любила племяшка Машка, а жить здесь надо всерьез. Даже если меня будут убивать в бреду, я могу помереть в реале. Допустим, в бреду меня сожгут или повесят, а в реале от шока сердце остановится. Очень даже спокойно, слышала она о таких медицинских фактах. Так что до смерти не допускаем. Опять же, пусть это бред, но приятнее ж видеть себя на шелковых подушках и лопать халву, чем сидеть в подвале с крысами?

Тем более, что ощущения вполне реальны. Мутит, горло болит, голова разламывается, все тело по ощущениям потное, липкое и вонючее…

Так что относимся ко всему серьезно, даже если это бред.

А если не бред – тогда тем более. Прогадить одну жизнь и сделать то же самое со второй?

Ну тогда, подруга, ты будешь заслуживать даже не ада. Такую вислоухую ослицу и оттуда выпихнут. И поделом.

На этом месте мысли оборвались, потому что явился Ант Таламир. За его спиной маячила Тарла, и Таня… нет, уже Алаис, поняла, что угадала. Либо девица на него работает за деньги, либо по идейным соображениям. Или соединяет два в одном, в любом случае, друзей у нее нет. Если бы Алаис сейчас начала умолять Тарлу о молчании, или говорить что-то плохое о Таламире…

Вторая жизнь закончилась бы, не успев начаться.

Но она повела себя правильно.

Мужчина смотрел внимательно. Выглядела тушка герцогской дочки, видимо, достаточно жалко, но его это не смутило.

– И как мне понимать ваш поступок, дорогая?

Сказано было с такой издевкой, что Таня поняла, один лишь звук, и песец ей придет мгновенно. И посмотрела виновато.

– Это была глупость, тьер. Я понимаю.

– Глу-упость?

Сказано было таким ироничным тоном…

– Я испугалась, – честно призналась Алаис. И не врала, кой тут врать? Еще как испугалась, прямо в этот момент. Были бы памперсы, так точно бы испугалась и еще больше, а так терпеть пришлось.

– И чего же, моя прелесть?

Горлум хренов, – ощерилась Таня внутри тела девушки. – Что б тебя тем кольцом, да за шею!

– Что вы избавитесь от меня сразу же после рождения ребенка.

Таламир на миг даже опешил. Ожидал он многое, но не настолько откровенного признания.

– А с чего…

– Я ведь не дура. Вот и пошла… помолиться и попросить о помощи.

– Чтобы я полюбил вас, и мы прожили долго и счастливо?

– Нет, – на такое Таня и в бреду рассчитывать бы не стала. – Чтобы вы поняли, что со мной выгоднее, чем без меня. И не были со мной слишком жестоки.

– Да неужели? А это не была попытка самоубийства?

Карие глаза были весьма подозрительными. Алаис вытянула руку вперед.

– Если бы я хотела убить себя, резала бы оба запястья. И резала бы не поперек, а вдоль вен, так кровь бы скорее вытекла. И не оставалась на берегу, а попробовала бы проплыть хотя бы сколько. Унесло бы меня в море – и все. И тела не нашли бы.

Кажется, такая мысль и Таламиру приходила в голову, потому что лицо его чуть дрогнуло, расслабилось.

– На первый раз поверю. На второй – отдам солдатам. Мне дура ни к чему, понятно?

– Да, монтьер, – титулование более знатного явно пришлось Таламиру по душе. Он подцепил длинную белесую прядь и сильно потянул за нее.

– Не разочаруй меня, девочка.

И вышел.

А Алаис пробрал холодный пот.

Чудом, чудом смерти избежала. Покажись этому хищнику, что она посягает на его территорию… ох епт! И костей бы не сосчитали. Скинули бы ее с башни в море, и привет рыбам. Заклинай там кораллы, сколько влезет!

Брррр….

Отморозок, как есть – полный и отморозок и выморозок. Страх пробрал аж до костей, мешая согреться под пуховой периной. Тарла суетилась вокруг Алаис, причитая, что ужас-то какой, но девушка ее не слушала. Она лежала, прикрыв глаза и изображая сон, пока служанка не угомонилась. А потом принялась анализировать дальше.

Тане в родном мире было далеко не пятнадцать лет. Она – юрист, за плечами у нее опыт работы в администрации города, а уж какой там гадюшник! Да приползи туда Ирион – беднягу бы ядом в три минуты заплевали. Она же проработала там малым не двадцать лет и умудрилась ни с кем не испортить отношений. Верьте, это очень немало.