Наследный принц - Владимир Лошаченко Страница 10

И Дубов чиркнул себя по горлу большим пальцем.

– Вроде воспитывал в строгости, а вырос сынок телок телком. Нужно что-то делать, причем в срочном порядке.

Помолчав, выдал мысль:

– Кто или что может сделать из сына мужчину? – Армия.

– А настоящего мужчину – участие в боевых действиях, – с воодушевлением подхватил Рогов.

– Я рад, Вениамин Григорьевич, что мы пришли к единому мнению. В весенний призыв Ленчик может не успеть, но осенью кровь из носа должен оказаться в рядах защитников Родины. Действуйте, Вениамин Григорьевич.

Над головой ничего не подозревающего Ленчика сгустились тучи. Весенняя сессия показала: за хорошие деньги на экзаменах можно срезать и отличника. Преподы на этом собаку давно съели. Три завала, и Леонид Дубов вылетел из универа с документами и ошалелыми глазами, не веря в случившееся.

Трагедию помог пережить Дубов-старший, утащивший сына в долгий круиз по Средиземноморью. Греция, Италия, Испания – масса впечатлений, теплоходы и сервис на высшем уровне благотворно подействовали на бывшего студента.

Вернувшись в Россию в начале лета и поваляв дурака, Ленчика папа Федор отправил работать на мебельную фабрику, где он честно трудился до осени.

Получив повестку, юноша минут десять вертел ее в руках и даже посмотрел на просвет, откровенно не понимая, чего от него хочет военкомат. За ужином Федор торжественно поздравил чадо с призывом в армию и лично наполнил сынишке бокал шампанским. Сидевшие за столом самые близкие – доктор Жунусов с Эллочкой, начальник СБ Рогов и телохранитель Николай Гуров – принялись искренне поздравлять юношу.

«Ага, прямо праздник какой-то», – расстроенно думал Ленчик, уставясь в скатерть. У него возникло ощущение – вокруг все валяют дурака, просто театр абсурда. Он же теряет год жизни, е-мое. Калаур! В смысле, караул!

* * *

Под торжественный марш «Славянки» два автобуса, набитые призывниками, неспешно тронулись с перрона автовокзала, держа курс на Курск, где формировался воинский эшелон.

Начальник СБ, смахнув со щеки несуществующую слезу, тихо сказал:

– Не знаю, как вам, Федор Иванович, а мне отчего-то пакостно на душе, хоть я далеко не ангел.

Сердитый Дубов тут же отреагировал:

– Мне во сто крат тяжелее, не причитай. Поехали водку пить. Коля, заводи мотор.

Вырвавшись из города, черный джип с мягким урчанием пожирал километры.

– Сегодня утром связывался с нашими людьми – Ленчика встретят в части, отцы-командиры присмотрят. Клятвенно обещали.

– За такие деньги они должны пылинки с него сдувать, – буркнул Федор. – Ты, Вениамин Григорьевич, месяца через три поедешь туда в командировку. Лично проверишь положение дел и доложишь.

– Так точно, сполню.

Мужчины замолчали вплоть до прибытия в особняк.

* * *

Пока ехали до Курска Ленчик заплел все извилины: почему не сработал дар предвидения? Стал анализировать, прикидывать варианты, напрягая память, и пришел к выводу: дар проявлялся редко и лишь в исключительных случаях. Когда появлялась опасность для его жизни или крайне важное обстоятельство, влияющее на судьбу. О провале сессии (весьма подозрительном – готовился на совесть) и армии внутренний голос промолчал, значит, все идет как надо и нечего зря голову ломать.

Под мелким нудным дождем новобранцы грузились в вагоны. Смех, плач, пожелания и слова прощания разносились по перрону. Наконец прапоры загнали малоуправляемое стадо в вагоны. Поехали.

В купе Ленчик попал с земляками из Энска. Перезнакомились. Один паренек, Эдик, вообще оказался из Светлого. Тихо-мирно удалось посидеть всего с час, дальше мирное путешествие нарушила грубая реальность в виде трех отморозков, сшибающих червонцы на выпивку.

Папа Федор учил его перед расставанием: ни перед кем не прогибайся, добро должно быть с кулаками; служи честно, будут наезжать – бей до упора, но не убивай. Дисбат нам не нужен.

И потому на наглые требования вывернуть карманы Ленчик, не задумываясь, жестоко избил замурзанных колхозников. Плотная комплекция и здоровые кулаки гопникам не помогли. Через минут пятнадцать, стоная и охая, шантрапа уползла в свой вагон. Дальнейший путь до Москвы, а точнее до Химок, прошел без приключений.

Эшелон растащили «покупатели» различных родов войск. Ленчик попал в команду, отправляющуюся в знаменитую Псковскую дивизию. Часть, где ему предстояло служить, оказалась самым что ни на есть боевым полком, прошедшим горнило Кавказа.

Армейская жизнь неожиданно понравилась. Три месяца (по сокращенной программе) пролетели быстро, напрягало одно – недоедание. Молодым, растущим организмам требовалось много калорий взамен растраченных, а гоняли новобранцев в хвост и в гриву. Благо Ленчик имел с собой пятьдесят тысяч, хватило на первых порах подкармливать свое отделение. От чего авторитет у него среди солдат образовался автоматически. Парня оценили правильно: нормальный чел, не стал крысятничать и жрать втихаря из тумбочки.

После учебки Ленчик попал во вторую роту старлея Щетинина, по прозвищу Большой Боб. Боб, он же Борис Петрович, имел гориллообразную фигуру, под два метра ростом, обладал потрясающим хладнокровием и таким же аппетитом. Имел несколько боевых наград, в том числе орден Мужества. Два года переходил в звании и со дня на день ждал очередной звездочки на погоны – представление на Щетинина давно зависло в верхах. Роту держал в строгости, не допуская дедовщины. В боевых частях она, собственно, искоренилась сама собой: кому охота в бою получить очередь в спину. Было несколько показательных случаев, дураки давно лежат на двухметровой глубине. Нет, конечно, находились хулиганы-мародеры, обычно среди черпаков, но им довольно быстро обламывали рога.

Время летело незаметно. Вроде недавно была присяга, а уже в воздухе запахло весной. Набухли почки, появилась капель с крыш. Лепота.

В апреле Боб, получивший наконец капитана, вызвал к себе рядового Дубова и имел с ним обстоятельную беседу. Кроме них в кабинете присутствовал еще один незнакомый офицер. Ротный поспрошал о биографии: откуда, как попал в армию, и состав семьи. Ленчик отвечал скупо и правдиво, отмечая про себя, что главный разговор впереди и незнакомый майор тут трется недаром.

Боб, после кивка майора, покинул кабинет, и младший Дубов понял: сейчас начнется. Худощавый офицер небрежно бросил:

– Я из особого отдела, врать мне бесполезно. Быстро отвечай, на кого работаешь, на какой военной базе тебя готовили и в каком штате?

Уставясь кошачьими глазами на солдата, ждал ответа, кривясь в победоносной усмешке.

– Дяинька, мы не местные, отстали от поезда в двадцать четвертом годе, отпусти Христа ради… Не виноватые мы, – заблажил Ленчик.

Оторопев от наглости рядового, зашелся в крике:

– Издеваешься, мерзавец, да я тебя!..