Сезон колдовства - Константин Кузнецов Страница 10

Я не стал ему ничего втолковывать. Какой в этом прок. Порой тумаки лучше всяких нравоучений. Так что я надеялся, что мой урок он запомнит надолго. А лучшим напоминанием — станет шрам на коже.

Остановившись возле двери, я потянулся вперед, но так и не успел постучать.

Меня уже ждали.

На пороге стоял тощий старик завернутый в грязный, испещренный дырами, саван. На его лысой голове и худой шее виднелись давно зарубцевавшиеся шрамы, а на веках выступали грубые стежки ниток. Проводник был абсолютно слеп.

Принюхавшись, он выглянул из-за мой спины. Противоборцы все еще корчились от боли, и старику это явно пришлось по вкусу. Чужая боль для таких как он была слаще божественного нектара.

Защелкав мелкими зубами он издал противный цокот.

— Мне нужен твой хозяин, — напомнил я о себе.

Проводник перестал радоваться и повернул голову в мою сторону. Его нос опять заработал на полную: приблизившись практически в плотную, он с жадностью втянул запах моей одежды — сначала с одного плеча, потом с другого.

Мне никогда не нравились подобные проверки. Но ничего не поделаешь — в чужом доме обхождение не выбирают.

Терпеливо дождавшись пока с меня слижут всю информацию, я кашлянул в кулак, положив конец неприятной процедуре. Встрепенувшись, старик отстранился и надув губы, резко дернул головой.

— Желаю вернуть долг, — пояснил я.

Проводник ничего не ответил. Да и правильно — не его ума это дело. Обнюхал, отвел к хозяину и топчи этот дрянной мир дальше. А задавать вопросы — уже лишнее. Даже у дворового пса роль позавиднее. Существует хотя бы призрачная вероятность сбежать с некрепкой цепи. Пускай ненадолго, всего на пару бесконечных минут.

— Услуга за услугу… Пришло время, — произнес я очередную фразу. Как велел договор между перегринами и детьмимрака.

Ответом стал еще более странный клекот. Кажется слепец не верил моим словам.

— Хватит разевать пасть, чучело! — цыкнул я.

Быстро умолкнув, проводник виновато опустил голову. Ствол упирался ему прямо в живот. Конечно мертвецам плевать на подобные угрозы, но штопать собственное тело, когда кожа рвется как бумажный лист, занятие не из приятных.

Наш немой диалог оказался очень эффективным. Коротко кивнув, слепец снова раззявил пасть, и на меня уставился огромный черный глаз. Вот значит как извратился его господин. Ну что ж, не самый плохой вариант, я видывал проводников и с более причудливыми уродствами. Например с головой паука или со змеиным хвостом вместо рук. Да мало ли чего может выдумать тот, кто рожден от союза смолы и болотного перегноя.

Проводник вытянул руку и задвигал пальцами требуя оплаты.

— Дважды не подаю, — предупредил я.

Слепец осклабился. Его пальцы вновь заходили ходуном.

Монета возникла из ниоткуда, как на представлении базарного ловкача — почерневший метал с затертым ликом.

***

Даже будучи слепым проводник хорошо ориентировался в здешних дебрях. Чем выше мы поднимались в горы, тем уже становилась тропа. Вскоре, мы уперлись в первый порог — прямая каменная стена в три человеческих роста. Гладкая словно зеркало, совсем крохотные выступы — не зацепишься. Я покосился на проводника, а тот, раскрыв пасть — уставился на меня. Ему, наверное, было ужасно интересно: как я собираюсь выходить из подобной ситуации? Конечно можно было использовать его загривок в качестве лестницы, но шутить с проводником не имело никакого смысла. У псов ведь не бывает улыбок.

Прогулявшись вдоль преграды шагов тридцать, я обнаружил иной способ продолжить путь. Огрызок сухого дерева торчал прямо из скальной породы, словно больной зуб.

Смастерив лассо, мне не составило труда накинуть кольцо на клык. С третий попытки все получилось. Затянув петлю я уперся ногами в камень и стал медленное восхождение. Шаг за шагом, фут за футом.

Вывернув голову, словно хитрый ворон, слепец с интересом наблюдал за моими потугами, а потом внезапно пронзительно закричал и взмахнув руками, в одну секунду, очутился на выступе. Я не успел заметить момент прыжка, но его тень резко пронеслась так близко, что я ощутил неприятный запах гнили.

Протянув руку, мне удалось зацепиться за его клюку. Проводник с легкостью вытянул меня, поставив на выступ.

Дальнейший путь мы проделали без особых приключений. Продравшись сквозь заросшую каменную тропу, уже через час вышли к приземистому деревянному дому. Его крыша слегка покосилась, а в истлевших досках виднелись гигантские щели заросшие мхом. Но даже безжалостное время не сломило пристанище местного мракобеса.

Я хорошо помнил те времена, когда в Приречье пришло зло. В ту ночь мы остановились у Рьяного речного порога, всего в паре лиг от городка поселенцев. Никогда не забуду вкрадчивую тишину и невероятную, природную благодать. Никаких случайных гостей — я был уверен, что до подданства мы доберемся без особых приключений. Хотя, не скрою, внутреннее беспокойство все же присутствовало, вынуждая меня быть начеку.

Проворочавшись на жесткой хвойной подстилки до самого утра, я так и не смог ухватиться за сон. И оказалось не случайностью.

Оказавшись на берегу реки, я заметил среди волн крохотную точку. Это был ребенок. Уже не сопротивляясь стихии, он безвольно плыл по течению на встречу широким спинам валунов.

Только когда я спас его и вытащив на берег привел в чувства, понял какую ошибку совершил. Мой компас пульсировал не хуже вздувшейся вены.

Суккуб очнулся быстрее, чем его бренное тело. Прокашлявшись, он уставился на меня стеклянными глазами и произнес те самые слова, что я повторил сегодня его проводнику.

В ночной час суккубы покидали захваченные тела и человек оставался один на один со своими страхами и сомнениями. Уж не знаю, каким образом мальчик оказался на грани гибели — желал ли сам расстаться с жизнь, или это произошло случайно. Но если бы суккуб лишился своей оболочки из крови и плоти, ему бы надолго была заказана дорога в наш мир…

Однако случилось так как случилось и теперь этот мальчик вновь стоял передо мной. Он нисколько не изменился — разве что слегка подрос. На его лице возникла добродушная улыбка, и он любезно пригласил меня внутрь.

Убранство дома выглядело весьма скромно. Стол, стулья и несколько открытых шкафов с посудой. Кое-где виделись пучки сухих трав источавших горьковатый аромат, но главное — по всему периметру была развешена сушенная рыба. Никогда не слышал чтобы демоны страдали от голода. Впрочем, это был самый оптимальный способ поддерживать работоспособность выбранной им оболочки.

— Проходи и располагайся, пыльный странник, — произнес мальчик, указав на деревянный стул.

Я не стал возражать. Сам суккуб запрыгнул на стол и скрестив ноги крестом, с интересом уставился на меня. Тем временем, проводник остановился возле прихожей, вытянулся струной и застыл. Теперь он напоминал старый дорожный плащ, который небрежно повесили на крючок, отложив его чистку на другой день.