Слёзы Шороша - Братья Бри Страница 10

– Лучшее, – тихо сказал Дэниел, глядя в иллюминатор.

– Что? – Кристин немного подалась вперёд, чтобы увидеть то лучшее, о чём говорит Дэн, но ничего, кроме пустого неменяющегося пространства, называемого небом, не нашла.

– Мы вторгаемся в лучший кусочек неба из всех, которые парят над землёй. Мы едем, точнее, летим по лучшей дороге из всех дорог: она ведёт в моё детство. А если через четверть часа ты посмотришь вниз, то сможешь разглядеть мой дом. Дом, в котором нет места… – Дэниел махнул рукой.

Кристин рассмеялась.

– Что смешного я сказал, Крис?

– Дамы и господа! Пользуйтесь батарейками «Nostalgie»! И вы непременно почувствуете себя настоящими… стариками! Прости меня, Дэн, но ты сам напросился.

– Нет, Крис, я не чувствую себя стариком. Но если бы меня спросили, как бы я хотел прожить жизнь, кем бы хотел стать и прочее из этого набора прицелов, направленных в будущее, я бы повернулся в противоположную сторону и своей мишенью выбрал бы самую счастливую неделю моего детства (если порыться в памяти, то таких недель… не важно, сколько было таких недель, но они, точно, были), я бы выбрал одну из самых счастливых недель, и пусть бы всю мою жизнь прокручивалась эта неделя. За эти семь дней я бы, точно, побывал с дедом на озере. Знаешь, у него незабываемое название: Наше Озеро. Мы бы сидели на берегу и долго-долго болтали, нет, вру, сидели бы долго, а болтали бы в меру: дед не был разговорчивым. Ещё – мы с Мэтью целыми днями напролёт качались бы на качелях. Ещё – каждый вечер бабушка рассказывала бы мне что-нибудь перед сном… Вечером в конце этой недели после бабушкиной истории я бы засыпал, а утром просыпался в начале неё. Как видишь, Крис, моя неделя – там, – Дэниел ткнул пальцем в иллюминатор.

– А я надеюсь, что моя неделя ждёт меня в будущем, – теперь уже Кристин сказала с какой-то грустинкой в голосе и глазах, обращённых к Дэниелу.

* * *

Дэниел распахнул калитку.

– Прошу на мою территорию.

– Вид изнутри, – соскользнуло с языка у Кристин.

Осматриваясь, Кристин и Дэниел направились через просторный дворик с лужайкой к дому. Вдруг Кристин остановилась и изумлённо воскликнула:

– Что это?! Никогда в жизни не видела таких высоченных качелей!

– Недаром я включил их в свою заветную неделю. А теперь и у тебя будет шанс полетать на них.

– Ни за что на свете!

– Не обижай их. Это детище деда, их сделали и установили по его проекту.

– Ты, если мне не изменяет память, говорил, что он физик.

– По профессии он был астрофизик. А по сути… по сути он был великий человек, великий дед. Усаживая меня на эти самые качели первый раз, он сказал: «На качелях можно качаться, а можно летать, и только во втором случае ты ощутишь дыхание космоса».

– Было страшно?

– Очень страшно. Но другое, главное чувство было сильнее страха… Но это чувство я не могу передать словами.

– Дэн, а что это за круг?

– О-о! Это основание всей конструкции. Оно поворачивается на триста шестьдесят градусов. Если тебе надоело качаться лицом к западу, можно повернуть и закрепить основание так, чтобы любоваться видами на севере.

– Потрясающе!

– Потрясающе будет, когда от объятий неба тебя спасёт только ремень безопасности.

– Ремень безопасности?!

– Да, он где-то в моей комнате. Ну что, пойдём в дом?

Дверь в дом была приоткрыта. Дэниел остановился перед ней и после короткой заминки протянул руку к звонку. Ещё несколько лет назад он бы обрадовался такому совпадению. Он проскочил бы в эту щель, подкрался к бабушке и, насладившись в течение нескольких мгновений своим незримым присутствием, ошарашил бы её голосом, предварявшим материализацию любимого внука: «Привет, бабу!» Её проглотивший слова испуг перешёл бы в «охи-ахи» и поцелуй, сначала в одну, потом в другую щёку. А затем комнаты наполнялись бы звуками, словами, расспросами, разговорами, которые, казалось, отсыпались целый год и теперь неожиданно пробуждались и выпячивали себя, пользуясь своей востребованностью.

Через полминуты дверь отпрянула, уступив проём требующей много пространства живой фигуре Сибил, помощницы бабушки по дому. Дэниел узнал её, как только она начала говорить, бойко и голосисто, помогая себе расставлять слова руками. С тех пор как он видел её в последний раз, она располнела вдвое, и то, что она приобрела, поглотило её некогда яркие, по-своему красивые черты, не убавив, как ни странно, ни на фунт её темперамент, если бы его можно было измерять в фунтах.

– О! Боже праведный! Кто к нам приехал! Маргарет, идите быстрее сюда! Наш мальчик приехал! Дэнни приехал! Маргарет! Дэнни, дай я тебя обниму! Не бойся, я осторожно. Маргарет, где же вы?! Дэнни! Ты не один! Как зовут эту прелестную девушку?

Из-за широкой спины Сибил показалась бабушка. Дэниел шагнул ей навстречу, и они обнялись. Сибил не унималась:

– Маргарет, посмотрите-ка! Наш Дэнни на этот раз прилетел не один! Как жаль, что Дэнби Буштунц не дожил до этого дня!

– Сибил, оставьте эти нелепые намёки! – поспешил отпарировать Дэниел. – Это Кристин, Кристин Уиллис, мой школьный, а теперь университетский друг. Я давно хотел показать ей мой любимый уголок на планете Земля, но всё как-то не получалось.

– А теперь я сама напросилась, – заметила Кристин.

– Сделав мне тем самым прекрасный подарок. Познакомься, Крис. Это, как ты уже поняла, моя бабушка, Маргарет. А это – Сибил, незаменимый человек в доме Буштунцев, можно сказать, член семьи.

– Очень приятно, – мягко сказала Маргарет и, при этом, не навязчиво, а, скорее, легко, как бы вскользь, чтобы не смутить девушку, взглянула на неё.

Сибил, в свою очередь, не преминула обнять Кристин, улавливая попутно своим вездесущим носом аромат её духов.

– О, как мы прелестно пахнем!

– Сибил, дорогая, подготовь, пожалуйста, для Кристин комнату наверху, – Маргарет поторопилась прервать очередную волну эмоций помощницы, чтобы та, на вскружившуюся голову, не успела раскалить воздух до температуры всеобщего покраснения.

– Бегу-бегу, – ответила понятливая Сибил.

– Дети, заходите в дом, – бабушка пропустила Кристин вперёд.

Дэниел задержался.

– Бабушка, вы с Крис пока поболтайте без меня. Я немного подышу родным воздухом.

– Хорошо, мой мальчик.

Дэниел подошёл к качелям, стряхнул с сиденья налёт времени и… вспомнил дедушкину «космическую пыль». Дэнби Буштунц не любил уборок в доме, эта возня раздражала его и мешала сосредоточиться. Он начинал ворчать и выходил во двор со словами: «Глупо. Весьма глупо пытаться одолеть космическую пыль. Это любимое занятие невежд и ущемленцев». Именно за хроническую ненависть Сибил к пыли дед недолюбливал эту женщину.