Семь чудес и временной разлом - Питер Леранжис Страница 10

Очнулся я на песке. Я – или кто-то еще – соорудил вокруг себя защитную стену из песка. На горизонте все еще пульсирует оранжевое полукруглое зарево. Но к нему тянутся ровные ряды зерновых, питаемые водой из узких каналов, прорытых через одинаковые расстояния.

Я шевелю ногой и понимаю, что рядом с ней лежит брезентовый мешок. Внутри него, судя по всему, находится локулус. Стряхивая с себя остатки сна, я тру глаза обеими руками и хлопаю себя по щекам.

И едва не вскрикиваю от неожиданности. Они покрыты длинной щетиной!

Должно быть, мне снится сон, где я Массарим. Опять.

Вид воды заставляет меня осознать, как страшно я хочу пить. Но стоит мне подняться и собраться перелезть через стену, как до меня доносятся далекие голоса.

– Здравствуй! – кричит кто-то. – Все в порядке, брат, выходи и покажись мне. Мы можем сотрудничать!

Стена доходит мне до груди, выглянув из-за нее, я вижу, что по границе между полем и пустыней идет костлявый мужчина с темной бородой. Последний человек, кого я ожидаю встретить.

Массарим!

Я немедленно пригибаюсь и, зажав пальцами прядь коротких волос на подбородке, оттягиваю ее вперед. Волосы светлые.

Светлые.

В этом сне я Караи.

Я украл этот локулус у моего брата-вора.

Мне должно было быть известно, где я нахожусь, но мое сознание все еще наполовину спит и наполовину бодрствует. Нечто не позволяет мне погрузиться в сон целиком.

Но я тоже костляв и голоден. Мои ступни сбиты и покрыты волдырями. Я очень долго следовал за Массаримом. А теперь он охотится за мной. «Сотрудничать» – последнее, чего он хочет.

Я слышу новый голос и разрешаю себе быстро выглянуть из-за стены. За Массаримом идет сухопарый старик в простых белых одеждах, с синим поясом вокруг талии и головой, прикрытой куском ткани, крепко завязанной концами на затылке.

– Юный гость, – говорит он, – разве не более вероятно, что бандит сбежал в город?

Бандит? Они называют МЕНЯ бандитом?! Когда это Массарим украл локули и ускорил уничтожение целой цивилизации!

Массарим разворачивается к старику:

– Если он в городе, ему, по всей вероятности, конец. Мой брат чрезвычайно хитер. Может, ты и мудр, старый Ардашир, но твои персидские правители глупцы. Уже через считаные недели, а то и дни, египтяне вернут себе контроль над их землей. Города уже разграблены, и Караи ни за что не решится отправиться туда с… атлантийским сокровищем.

Под сокровищем, разумеется, имеется в виду локулус. Но он не хочет говорить о нем старику персу.

Я крепко хватаю мешок. До недавнего времени все мои путешествия были безрезультатны. Но теперь все начнет меняться. Я начну с этой сферы. Мне известно, где спрятаны еще две – на Родосе и в Галикарнасе. Я не остановлюсь, пока их не найду.

Массарим и Ардашир идут по краю поля. Дождавшись, когда они скроются из виду за полосой травы – кажется, льна, – я осторожно поднимаюсь на ноги.

Я медленно оглядываюсь по сторонам. От открывшегося позади вида у меня перехватывает дыхание. Подобно спящим великанам, вырастающим из песков пустыни, три пирамиды мерцают в лучах восходящего солнца. Их боковые стороны покрывают пятна какого-то густого белого вещества, как если бы когда-то гладкая поверхность подверглась длительной эрозии, явив скрывавшиеся под ней грубые камни. Справа, повернувшись спиной к солнцу, за пирамидами присматривает бдительный, но скучающий на вид сфинкс. Его силуэт кажется настолько живым, что я почти верю, что, если подойду слишком близко, он меня укусит.

Я остановлюсь там и придумаю, как добраться до моря – может, какой-нибудь добрый крестьянин или торговец подскажет дорогу.

Закинув мешок за плечо, я перепрыгиваю через стену и перехожу на бег. Поверить не могу, как я слаб, как глубоко в песок уходят ноги в сандалиях. Я бегу так быстро, как могу, но уже через несколько мгновений понимаю, что я не один. Появляется девочка, рядом с ней прыгает козлик.

Я резко останавливаюсь, но напоминаю себе, что это всего лишь ребенок, младше меня, и мне нечего бояться. Поэтому я перевожу взгляд вперед и бегу.

Напоминающее детский плач блеяние заставляет меня повернуть голову, и я торможу своими жесткими сандалиями.

Девочка закрывает рот ладонью и смеется.

– Никто не смеет оскорблять Кира Великого невниманием, – говорит она.

Она говорит по-египетски, но я понимаю каждое слово. Я обязан этому одной из способностей, которые я недавно развил в ходе экспериментов с королевской кровью моей волшебной родины, Атлантиды.

Я знаю, мне не следует отвечать. Но я это делаю.

– Кир Великий? – переспрашиваю я.

Она подхватывает козлика и поднимает одно из передних копыт, точно машет им мне. Мне чудится, что животное улыбается, и я невольно смеюсь.

– Ваш смиренный слуга Караи желает доброго утра Киру, королю среди королей! – кланяюсь я.

– И мне, Лидии, тоже? – спрашивает она.

– И тебе, Лидия. – Быстро поразмыслив, я добавляю: – Великая.

Она кажется такой дружелюбной, а я чувствую себя таким потерянным и усталым. Недолго думая, я решаю, что могу доверять ей (и Киру). Поэтому я говорю:

– Милое дитя, я прошел долгий путь из далеких земель без друга и семьи, и мне очень нужно к морю.

Она оглядывается через плечо:

– Отец говорит, египтяне перекрыли порт. Там сейчас идут бои. Он считает, через пару-другую дней эти земли будут захвачены.

– Вам не угрожает опасность? – спрашиваю я.

Она качает головой:

– Мы египтяне. Мы поддерживаем повстанцев-египтян. А так как мы живем здесь многие поколения, мы знаем, где можно укрыться.

Озорно улыбнувшись, она бежит в сторону пирамид:

– Идем, Караи! Идем, Кир!

Заблеяв, Кир разворачивается и скачет в противоположном направлении, назад к полям. Но я следую за Лидией по песку, пока она не останавливается у каменной колонны высотой мне по грудь. У стелы.

Ее покрывают полустершиеся от времени иероглифы, но – удивительно – я могу их прочесть.

– Здесь будет стоять величайший памятник из всех, построенный в честь Камбиса II, Завоевателя Египта.

Лидия смеется:

– Они начали работать над ним. Но никогда не закончат. А теперь смотри.

Она проводит пальцами по стеле сверху вниз, касаясь одних иероглифов, но пропуская другие. Проделав это пару секунд, она отходит на несколько шагов назад.

Из-под песков подо мной раздается глухой скрежет, и стела начинает медленно запрокидываться назад. Лидия едва не прыгает от возбуждения, когда основание стены поднялось над песком, явив квадратный проем под ней.