Старая Контра - Павел Марушкин Страница 10

– Ну, что же… Теперь попляшем! – свирепо ухмыльнулась сипапоккула и подмигнула своему отражению.

Не доходя нескольких кварталов до штаб-квартиры «Веспа Крабро», девушка нырнула во двор, с ловкостью кошки вскарабкалась на крышу и продолжила путь по горячим жестяным мостовым Аппер Бэби. Наконец впереди замаячило знакомое здание. «Метров сорок, -определила Адирроза. – Почти идеальная позиция… Извините, шеф – цветов не будет. Я не такая сентиментальная». Она скользнула в чердачное оконце. Из небольшого рюкзачка был извлечён кусок ткани. Расстелив его, Адирроза улеглась и пристроила трубку на подоконнике. Убедившись, что отсюда хорошо просматривается ведущая во внутренний дворик арка, она достала бутылку минеральной воды и свёрток с бутербродами. Ожидание обещало быть долгим, но это её не беспокоило. Минуты тянулись за минутами; поскрипывали, рассыхаясь потихоньку, доски; где-то неподалёку ворковали голуби. Самые обычные шумы, которые слышатся в каждом доме…

Нападавший, безусловно, был профессионалом очень высокого класса. До последней секунды он ни звуком не выдал себя; и лишь когда на спину ей навалилась вдруг страшная тяжесть, а к лицу прижалась пропитанная хлороформом тряпка, Адирроза осознала, что всё это время была на чердаке не одна.

* * *

Иннот парил во тьме. Кругом стояла абсолютная, невозможная тишина: даже шума крови в ушах не было слышно. Внезапно впереди забрезжил огонёк. Рыжеватый язычок пламени, трепещущий на кончике спички, выхватил из мрака встревоженную физиономию Кумарозо.

«Старик, ты как?»

«Что вообще случилось?»

Ещё один огонёк вспыхнул неподалёку, затем ещё и ещё.

«В чём дело, старина?»

«Что с тобой?»

«Почему темно?»

«Ребята, меня, похоже, вырубили», – хотел сказать Иннот, но не смог произнести ни звука. Говорить было попросту нечем: рта не было; как, впрочем, и всего остального. Только непостижимое «я» каюкера каким-то образом существовало во мраке вечной ночи.

Остальные персонажики тем не менее каким-то образом услышали его.

«Что, нокаут? Вот это да! На моей памяти такого ещё не было!»

«А ты вообще-то уверен, что жив?»

«Не говори ерунды! – тут же недовольно загомонил хор неслышных голосов. – Если бы наше тело погибло, эти вопросы задавать было бы некому!»

«А как же душа?»

«Какая ещё душа, идеалист несчастный!»

«А сам-то ты кто?»

«Я материалист».

«Ты персонажик! Ты дух бесплотный! Ты жил-то лет триста тому назад! Каким это образом ты умудряешься оставаться материалистом?!»

«Дело практики».

«Так у вас что, вроде как вырубился свет, когда я потерял сознание?» – спросил Иннот.

«У нас вообще всё вырубилось, – мрачно ответил Кумарозо. – Всё-всё. И ты просто не представляешь себе, насколько неудачно выбрал для этого время. В такой, блин, пикантный момент…»

«Да, старина. Ты уж больше так не поступай с нами!»

«Как будто я нарочно!» – фыркнул Иннот.

«Ты отвечаешь не только за себя, но и за всех нас, так что изволь быть поосторожнее!»

«Я отвечаю только за себя. Всё равно все мы – это один и тот же человек, в конце концов!»

«Ну… Это очень сложный метафизический вопрос…»

Каюкера плавно повлекло вверх. Светлячки зажжённых спичек и зажигалок и склонённые над ним лица людей, каждым из которых был он сам, постепенно отдалялись; и вместе с тем тьма рассеивалась, становилось всё светлее и светлее, пока Иннот наконец не открыл глаза.

Он лежал на узкой кровати, укрытый до горла пушистым мягким одеялом. Голова гудела, словно гнездо растревоженных шершней. Пахло лекарствами; осторожно выпростав из-под одеяла руку, Иннот нащупал на лбу толстую марлевую повязку. Под повязкой угадывалась большая шишка. Каюкер вздохнул и сосредоточился. По коже пробежали мурашки: началось экстренное самовосстановление организма. Боль в голове утихла. Иннот с интересом осмотрелся. Комната была чрезвычайно тесной – даже меньше каюты курьерского дирижабля; однако духоты, обычно присущей маленьким помещениям, здесь совершенно не чувствовалось. Серый пол, белые стены и потолок; тёмно-синяя раздвижная дверь… Небольшой откидной столик напротив кровати, уставленный лекарствами, составлял всю её обстановку. Кровать, на которой он лежал, находилась в нише; в изголовье горел мягким белым светом круглый плафон. «Похоже, с техникой у этих ребят всё в порядке», – подумал Иннот. Судя по всему, в ближайшее время ему ничто не грозило; иначе зачем бы странным обитателям башни оказывать чужаку медицинскую помощь? Рассудив так, он устроился поудобнее и прикрыл глаза. Синяки и ушибы всё ещё чувствовались, но боль с каждой минутой отступала. Незаметно для себя каюкер погрузился в сон.

Проснулся Иннот от того, что был не один. Он тихонько приоткрыл глаза. У столика, вполоборота к нему, стояла фигура в белом кимоно и синих боксёрских трусах. Негромко позвякивало стекло.

– Эй, парень! – окликнул фигуру Иннот. Тот стремительно обернулся.

– Не беспокойтесь ни о чём, вы в безопасности, – скороговоркой выпалил он.

Каюкер узнал говорившего: это был самый первый из встреченных им внутри башни.

– То есть бить меня больше не будут? – на всякий случай уточнил он.

Паренёк улыбнулся.

– Нет-нет! Это была проверка!

– Да? Гм… И что же вы проверяли?

– Я сейчас позову иерофанта, и он всё объяснит! – паренёк рванулся к двери.

– Постой! Скажи сперва, это тот самый… – начал Иннот, но собеседника уже не было рядом.

Иерофант появился минут через десять. Как и предполагал каюкер, им оказался старик, отправивший его в нокаут.

– Приветствую тебя в башне МБМ, чужеземец! – величественно выговорил он, останавливаясь на пороге и оглаживая бороду. – Не тревожься за свою судьбу; ныне тебе ничего здесь не угрожает.

– Да-а? Это хорошо… – задумчиво протянул Иннот. – А почему каждый встреченный считал своим долгом навалять мне люлей? Я даже представиться не успел!

– Таков обычай сего места, – степенно разъяснил старец. – Находясь в этих стенах, надлежит избавиться от суетных мыслей; слушать и говорить не языком, но сердцем.

– Да, впаял ты мне сердечно! – Иннот осторожно ощупал повязку.

Большая часть гематомы уже рассосалась, но прикосновение всё ещё было болезненным.

– Для непосвящённого забыть об уловках разума возможно лишь в бою, когда шелуха слов исчезает, обнажая истинную природу каждого. Вступив в поединок, мы за несколько мгновений узнали друг о друге больше, чем смогли бы за долгие часы беседы.

«Очень интересно, что можно узнать о человеке, дав ему со всего маха в лоб! Какого цвета у него подмётки, что ли?»