Последний единорог - Питер Сойер Бигл Страница 10

Долго, как новорожденный, рыдал волшебник, прежде чем смог заговорить.

— Бедная старуха, — прошептал он наконец.

Она ничего не сказала, и Шмендрик поднял голову и странно поглядел на нее. Начинал накрапывать серый утренний дождь, и она плыла в нем, словно дельфин.

— Нет, — ответила Она на его немой вопрос. — Я не умею жалеть. — Скорчившись под дождем у дороги, он молчал, кутаясь в промокший плащ, пока не стал похож на сломанный зонтик. Она ждала, чувствуя, как каплями дождя падают дни ее жизни. — Я могу грустить, — мягко молвила Она, — но это не одно и то же. — Когда Шмендрик вновь посмотрел на нее, он, хотя и с трудом, но уже взял себя в руки.

— Куда вы идете теперь? — спросил он. — Куда вы шли, когда она поймала вас?

— Я искала свой народ, — ответила Она. — Ты не видел их, маг? Они так же белы и дики, как и я.

Шмендрик серьезно покачал головой:

— Взрослым я ни разу не слышал о подобных вам. Когда я был мальчишкой, думали, что три-четыре единорога еще осталось, однако я знавал лишь одного человека, встречавшегося с единорогом. Несомненно, все они ушли, все, кроме вас, леди. Когда идешь там, где они жили раньше, раздается эхо.

— Нет, — ответила Она. — Ведь другие-то их видели. — Она обрадовалась, услыхав, что единороги встречались еще так недавно, когда волшебник был ребенком, и спросила: — Мотылек рассказал мне о Красном Быке, а ведьма — о Короле Хаггарде. Я ищу их, чтобы узнать, что им известно о единорогах и где искать королевство Хаггарда?

Черты волшебника перекосились, однако он вернул их на прежнее место и начал улыбаться так медленно, словно его рот обрел жесткость металла. Через минуту-другую рот принял нужную форму, но это была железная улыбка.

— Я могу рассказать вам одно стихотворение, — сказал он.

Там, где сердца жестоки, как меч,

Где зла и коварна людская речь,

Где скалы остры, бесплодна земля —

Там встретишь Хаггарда-короля.

— Ну, теперь, когда я попаду туда, несомненно узнаю эту страну, — сказала Она, думая, что он дразнит ее. — А ты знаешь что-нибудь о Красном Быке?

— О нем нет стихов, — ответил Шмендрик. Бледный и улыбающийся, он поднялся на ноги. — О Короле Хаггарде дошли до меня только слухи. Он стар и колюч, как последние дни ноября, и правит бесплодной страной у моря. Говорят, прежде эта земля была мягкой и зеленой, но пришел Хаггард, коснулся ее, и она увяла. У фермеров есть поговорка — когда они смотрят на поле, погубленное пожаром, ветром или саранчой, то говорят: «Погибло, как сердце Хаггарда». Говорят еще, что в его замке нет ни света, ни очагов, и это он посылает своих людей красть цыплят, простыни и пироги с подоконников. Рассказывают, что в последний раз он рассмеялся, когда…

Она топнула ногой. Шмендрик заговорил быстрее:

— О Красном Быке я знаю меньше, чем слышал. Историй о нем так много, и все они противоречат друг другу. Бык — это живое существо, Бык — это призрак, Бык — это Король Хаггард после захода солнца. Бык жил в той стране до Хаггарда, или пришел с ним, или пришел к нему. Он защищает Хаггарда от набегов и мятежей и позволяет ему экономить на войске. Он — дьявол, которому Хаггард продал свою душу. Он — то самое, за что Хаггард продал свою душу. Бык принадлежит Хаггарду. Хаггард принадлежит Быку.

Она чувствовала, как, словно круги на воде, ширится в ней уверенность. В памяти ее вновь заверещал голосок мотылька: «Давным-давно прошли они по дорогам, и Красный Бык бежал по пятам за ними». Она увидела белые тени, уносимые ревущим ветром, и колеблющиеся желтые рога.

— Я отправлюсь туда, — сказала Она. — Волшебник, ты выпустил меня на свободу — и я выполню одно твое желание, пока мы не расстались. Чего ты хочешь?

Узкие глаза Шмендрика сверкнули изумрудными листьями:

— Возьмите меня с собой.

Не отвечая, равнодушным танцующим шагом Она двинулась прочь. Волшебник сказал:

— Я могу оказаться полезным. Я знаю дорогу в страну Хаггарда и языки, на которых говорят вдоль пути. — Казалось, Она вот-вот исчезнет в вязком тумане, и Шмендрик поспешил за нею. — К тому же ни один путник не пострадал бы от общества волшебника, даже единорог. Вспомните, что рассказывают о великом волшебнике Никосе. Однажды в лесу он наткнулся на единорога, который спал, положив голову на колени хихикавшей девицы, а в это время к ним подкрадывались с натянутыми луками три охотника, которым был нужен его рог. У Никоса оставалось только мгновение. Одним словом и взмахом он обратил единорога в милого молодого человека, тот проснулся, увидел пораженных лучников, набросился на них и перебил всех до единого. У него был витой сужающийся к концу меч, и он топтал тела поверженных.

— А девушка? — спросила Она. — Он тоже ее убил?

— Нет, он на ней женился. Он говорил, что она всего лишь ничего не понимающее, рассерженное на собственную семью дитя, которому нужен только хороший муж. Он им был и тогда, и после, даже Никос так и не смог вернуть ему прежний облик. Он умер в преклонном возрасте, уважаемый всеми. Некоторые говорят, что он умер потому, что исчезли фиалки, ему всегда не хватало фиалок. Детей у них не было.

Ее дыхание чуть изменилось.

— Волшебник не помог, а причинил ему зло, — мягко сказала Она. — Ужасно, если добрые волшебники превратили весь мой народ в людей — это ведь все равно что запереть человека в горящем доме. Уж лучше бы их всех убил Красный Бык.

— Там, куда вы идете, — ответил Шмендрик, — мало кто пожелает вам добра, а доброе сердце, пусть даже глупое, может однажды оказаться нужнее воды. Возьмите меня с собой ради смеха, ради удачи, ради неизвестного. Возьмите меня с собой…

Пока он говорил, дождь утих, небо стало проясняться, и мокрая трава засветилась, как внутренность морской раковины. Она посмотрела вдаль, пытаясь среди сливающихся в серый туман королей разглядеть сухую хищную фигуру, а в снежном блеске замков и дворцов увидеть тот, что покоится на плечах Быка.

— Никто еще не путешествовал со мной, — ответила Она, — но ведь никто еще и не брал меня в плен, не принимал за белую кобылу и не придавал мне мой же собственный вид. Кажется, многое должно случиться со мной впервые и твое общество не будет ни самым странным, ни самым последним. Если хочешь, можешь отправиться со мной, но я бы предпочла, чтобы ты выбрал другую награду.