Марготта - Екатерина Шашкова Страница 10

Почувствовав, что рассуждения уводят куда-то не туда, я махнула рукой на все нереальности и решила ничему не удивляться. И не бояться. В конце концов хозяин кареты, кем бы он ни был, спас меня от банды головорезов. И было бы глупо, если бы после этого он решил меня убить.

Глаза понемногу привыкали к темноте (черт, оказывается, на улице намного светлее), и вскоре я уже смогла рассмотреть своего спасителя. Старичку, сидевшему напротив меня, было лет девяносто. Сетка морщин на лице, желтоватая кожа, бесцветные глаза, иссохшие, но жилистые руки. Больше в карете никого не было, из чего я сделала вывод, что вот эта музейная рухлядь меня и спасла. Однако какой же силой нужно обладать, чтобы вот так, с одного рывка, втащить меня в карету, захлопнуть дверцу, а потом еще спокойно сидеть и наблюдать, как я его разглядываю.

Все мои знакомые пенсионеры после каждого резкого движения хватались за сердце и заявляли, что умаялись. Исключения, естественно, были, но в основном для ведьм и магов. Эти и в триста лет порой бегали так, что молодые завидовали. Но этот старичок магом не был. А жаль.

Дедок внезапно протянул вперед руку, взял меня за подбородок и покрутил голову вправо-влево. Я машинально отпрянула назад, но карета была небольшая и старичок все равно спокойно до меня дотягивался. Впрочем, подбородок он вскоре отпустил и начал дергать меня за уши. Наверно хотел проверить, не накладные ли они. Уши свои я не очень-то жаловала, но и в обиду давать не собиралась.

– А можно поосторожнее? Я все-таки не манекен, а живой человек!

Ухо старикан отпустил сразу же, но при этом уставился на меня с таким видом, будто я его матом послала. Ну да, они же здесь по-русски не понимают. Вот ведь неувязочка. И я, как назло, больше ни одного языка не знаю. Ну пять фраз на английском, пара слов из французского и счет до десяти по-фински не в счет.

Старик что-то неразборчиво пролепетал себе под нос, потом произнес еще пару фраз, уже громко, четко и с явной вопросительной интонацией. Наверняка спрашивал, кто я, или как меня зовут, или откуда я взялась, но точно разобрать было невозможно. Я на всякий случай пожала плечами, помотала головой и честно призналась:

– Ни черта не понимаю!

Дедок вздохнул и спросил еще что-то. А может, и то же самое, но на другом языке. Мне легче не стало, что я и попыталась по мере сил объяснить жестами.

Тогда мой спаситель выругался (это я поняла и по общей интонации, и из-за наличия пары уже известных мне слов) и снова глубоко вздохнул. Я в ответ сделала самое наивное выражение лица, какое только умела. Учителя, увидев такую физиономию у доски, обычно млели, теряли контроль над ситуацией и вместо заслуженной двойки ставили красивую тройку с минусом. Старикан тоже проникся вполне ожиданной симпатией, улыбнулся во все пять зубов и, указав на себя, вполне четко произнес:

– Роледо.

После секундного размышления я решила, что это он так представился, и, смело ткнув себя пальцем в живот, заявила:

– Марго.

– Марготта? – уточнил дед.

– Марго! – упрямо отрезала я.

Итак, первую часть разговора можно было считать завершенной. Я просто не представляла, что еще можно вызнать у меня при помощи жестов, но Роледо все-таки попытался. Он опять ухватил меня за ухо (вот дались ему мои уши) и дернул. Я ойкнула и несильно стукнула его по руке.

– Эльв? – спросил старикан.

Вот уж воистину, нашел слово, которое во всех мирах звучит почти одинаково. И сразу стало понятно, при чем тут уши.

– Не эльф! – Я на всякий случай помотала головой.

Роледо кивнул, задумался и вспомнил еще одно интермировое слово:

– Улла?

Я замотала головой так резко, что аж карета затряслась. Что его так на сказки потянуло? Оллами называли представителей мифического народа, от которого якобы произошли потом и люди, и эльфы. Вроде бы как владели они такой магией, которая нам, нынешним, и не снилась, и жили лет по пятьсот, и из мира в мир могли путешествовать без всяких телепортационных прибамбасов. Короче, слухи ходили разные, но в основном в магической среде, а в цивилизованном мире их, кажется, не помнили вовсе. Я, как существо современное и продвинутое, в оллов верила смутно. Ну когда-то где-то были. Может, даже всех и породили. Но сейчас их никто в глаза не видел, а значит, зачем забивать мозги посторонней ерундой. И я уверенно заявила:

– Нет, не олла. Я – человек, как и ты. Человек я, понял?

Он, как ни странно, понял. Ну по крайней мере, мне так показалось. А потом Роледо вдруг улыбнулся и махнул рукой с беззаботным видом мальчишки, прогуливающего занятия. Ему действительно было все равно, кто я такая. И хорошо – найдем еще способ объясниться между собой.

Я поудобнее устроилась на жестком сиденье и выглянула в окошко. Мы ехали по незнакомой улице, в неизвестном направлении. Хотя нет, в известном – на восток. То есть туда, где небо сейчас имело неестественную розовую окраску, удивительно гармонирующую с лиловыми облаками. Там вставало солнце.

Я вдруг поняла, что уже утро, а я еще толком не спала (в грязной луже под лестницей не считается) и не ужинала. Кошмар какой! Но если достать еду прямо здесь и сейчас было проблематично, то немного подремать… И в тот момент, когда карета в очередной раз подпрыгнула на попавшем под колесо булыжнике, я сделала самую странную и нехарактерную для путешественников по мирам вещь – уснула.

Красивая рыжеволосая женщина проснулась с ощущением неясного беспокойства. Голова болела – наверно, последний бокал шампанского все же оказался лишним. Но как было не выпить в ту редкую дату, когда тринадцатое число месяца приходится на пятницу, а пятница – на полнолуние. Шабаши по таким дням (а точнее, ночам) были традицией столь же древней, как сама магия. Тем более что вот уже несколько столетий они были всего лишь дружескими собраниями ведьм и магов, и никакими оргиями там не пахло. А активного дьяволопоклонничества, вопреки расхожему мнению, на настоящих шабашах не было никогда…

Женщина помассировала виски. Боль не прошла, а ощущение тревоги даже усилилось. Тогда она легонько тронуло за плечо мужа, дремавшего рядом.

– Коль, Коля-а-а…

– Что еще? – сонно откликнулся муж.

– Коль, ты ничего необычного не чувствуешь?

– Чувствую, что хочу спать, – буркнул Коля, переворачиваясь на другой бок.

– А мне что-то так беспокойно стало… Слушай, а я утюг выключила?

– Выключила.

– Точно?

– Да! Дай поспать.

– Коль, хватит от меня отбрыкиваться. Я тебя серьезно спрашиваю: я утюг выключила?

– Да даже если бы и не выключила, что с того? Там девчонки остались, они выключили. Спи дальше.

– Девчонки… А вдруг с ними что-то случилось?