Рунная магия - Джоанн Харрис Страница 10

Одноглазый продолжал:

— Но враги не сдавались, многие обладали силами, которых у асов не было. И Один рискнул. Он разыскал сына Хаоса, подружился с ним ради его способностей и взял в Асгард как брата. Думаю, ты знаешь, о ком я. Его называли Обманщик.

И снова Мэдди кивнула.

— Локи было его имя, живой огонь — его существо. Многие сказки рассказывают о нем. Некоторые выставляют его злодеем, некоторые говорят, что Один ошибся, взяв его. Но по крайней мере какое-то время Локи хорошо служил асам. Он был нечестным, но полезным. Очарование сопутствует детям Хаоса, именно очарование и хитрость помогли ему сблизиться с Одином. И хотя в конце концов его природа вырвалась на волю и его пришлось усмирить, отчасти именно Локи помог асам продержаться так долго. Возможно, они виноваты, что не следили за ним внимательнее. В любом случае огонь горит, такова его природа, и бессмысленно надеяться ее изменить. Можно поджарить на огне мясо, а можно спалить дом соседа. Но разве огонь для стряпни чем-то отличается от огня для поджога? И разве это значит, что ужин надо есть сырым?

Мэдди покачала головой, все еще озадаченная.

— То есть ты хочешь сказать, что… я не должна играть с огнем, — наконец произнесла она.

— Конечно, должна, — ласково возразил Одноглазый. — Но не удивляйся, если огонь начнет играть с тобой.

В конце концов настал день отъезда Одноглазого. Большую его часть он провел, стараясь убедить Мэдди, что она не может уехать с ним.

— Ради богов, тебе всего семь лет. Что мне с тобой делать на дорогах?

— Я буду работать, — пообещала Мэдди. — Ты же знаешь, я могу. Я не боюсь. Я много чего знаю.

— Да ну? Три заговора и пару рун? Очень они тебе помогут в Крае…

Одноглазый резко умолк и принялся затягивать один из ремней, скреплявших его мешок.

Но Мэдди не была простушкой.

— Крае Света? — спросила она, широко распахнув глаза. — Ты отправляешься в Край Света?

Одноглазый промолчал.

— О, пожалуйста, возьми меня с собой, — взмолилась Мэдди. — Я тебе помогу, я буду нести твои вещи, я не доставлю тебе никаких хлопот…

— Неужели? — Он засмеялся. — Насколько я слышал, похищение детей — все еще преступление.

— Ой!

Мэдди об этом не подумала. Если она исчезнет, полицейские погонятся за ними от Фетлфилдса до Хиндарфьялла и Одноглазого посадят в кутузку или повесят…

— Ты забудешь меня, — сказала Мэдди. — Я никогда тебя не увижу.

Одноглазый улыбнулся.

— Я вернусь через год.

Но Мэдди не смотрела на него, она уставилась в землю и молчала. Одноглазый ждал, криво усмехаясь. Мэдди не отрывала глаз от земли, лишь один короткий отчаянный всхлип донесся из-под спутанных волос.

— Мэдди, послушай, — ласково начал он. — Если ты и впрямь хочешь мне помочь, способ есть. Мне нужна пара глаз и ушей, нужна гораздо сильнее, чем компания на дорогах.

Мэдди подняла голову.

— Глаз и ушей?

Одноглазый указал на холм, на округлых склонах которого мерцали, точно груда углей, тусклые очертания Красной Лошади.

— Ты часто здесь бываешь, верно? — спросил он.

Девочка кивнула.

— Ты знаешь, что это?

— Сокровищница? — с надеждой предположила Мэдди, припомнив сказки о золоте из-под холма.

— Нечто куда более важное. Это перекресток Подземного мира, дороги оттуда ведут до самого царства Хель. Возможно, даже до реки Сон, впадающей в Стронд…

— Значит, там нет сокровища? — разочарованно уточнила Мэдди.

— Сокровища? — Он засмеялся. — Можно назвать это и так. Сокровище, утерянное в Древний век. Вот почему гоблины так и кишат здесь. Вот почему на нем фигура Лошади. Ты же это чувствуешь, Мэдди, правда? Все равно что жить на вулкане.

— Что такое вулкан?

— Неважно. Следи за ним, Мэдди. Высматривай все, что покажется странным. Эта Лошадь спит только наполовину, и если она проснется…

— Вот бы мне ее разбудить, — произнесла Мэдди. — А ты бы хотел?

Одноглазый улыбнулся и покачал головой. То была странная улыбка, одновременно циничная и довольно грустная. Он плотнее завернулся в плащ.

— Нет, — сказал Одноглазый, — не думаю. Это не та дорога, которой мне бы хотелось пройти. Хотя может настать время, когда у меня не будет выбора.

— А как же сокровище?. — спросила девочка. — Ты можешь разбогатеть…

— Мэдди, — вздохнул Одноглазый. — Я могу умереть.

— Но, конечно…

— Там есть кое-что похуже гоблинов. Сокровища редко спят в одиночку.

— Ну и что? — возразила она. — Я не боюсь.

— Не сомневаюсь, — сухо согласился Одноглазый. — Но послушай, Мэдди, тебе семь лет. Холм и то, что лежит под ним, чем бы оно ни было, ждали очень долго. Уверен, они смогут еще немного подождать.

— Сколько именно?

Одноглазый засмеялся.

— Год?

— Посмотрим. Учи уроки, наблюдай за холмом и жди меня к жнивню.

— Поклянись, что вернешься.

— Именем Одина.

— А своим?

Одноглазый кивнул.

— Да, малышка. И своим тоже.

После этого чужак возвращался в Мэлбри раз в год — всякий раз не раньше Бельтайна [3]и не позже дня рождения Мэдди в конце жнивня, — торговать тканями, солью, шкурами, сахаром, бальзамами, узнавать новости.

Каждый раз он задавал Мэдди один и тот же вопрос:

— Что нового в Мэлбри?

И каждый раз она выдавала ему одни и те же отчеты о гоблинах и их кознях: о набегах на кладовые, об опустошении погребов, о воровстве овец и прокисшем молоке. И каждый раз Одноглазый переспрашивал: «Ничего больше?» Когда Мэдди уверяла его, что это все, он, казалось, расслаблялся, словно какой-то великий груз на время сваливался с его плеч.

И конечно, в каждый приезд Одноглазый учил ее новому.

Сначала Мэдди научилась читать и писать. Она выучила поэмы и песни, иностранные языки, лекарства и травы, кеннинги и предания. Она узнала истории и народные сказки, пословицы и легенды. Она изучила карты и реки, горы и долины, камни, облака и небесные таблицы.

Но что важнее всего, она выучила руны. Их имена, их значения, их расклады.

Как вырезать их на гадальных камешках, чтобы кидать и читать по ним проблески будущего или вплетать их, как стебли, в пшеничную деву; как мастерить их из ясеневых веточек; как шептать их стихи в заговоре; как бросать их как камушки, швырять как шутихи; как отбрасывать их тени пальцами.