Над бездной - Вольфганг Хольбайн Страница 10

Деляну провел сложный пируэт, перехватил меч правой рукой и нанес молниеносный и точный удар в грудь нападавшего. Острая как бритва сталь его клинка почти без усилия рассекла блестящую броню, оставив глубокую рану, и вывела противника из строя. А большего Андрею и не требовалось. Он отступил на шаг и применил прием, с помощью которого можно раздробить коленную чашечку. Это тоже была наука Михаила.

Рыцарь взревел, выронил меч и упал. Он оказался вовсе не таким неуязвимым, как ожидал Андрей. Атака надолго лишила его боеспособности, и теперь можно было снова обратиться к противнику в сверкающей амуниции.

Как выяснилось, медлить нельзя было ни секунды. Рыцарь оказался выносливым, что несвойственно для исполина с тяжеленным мечом. Двух-трех секунд, которые Андрей потратил на его товарища, ему хватило на то, чтобы преодолеть боль: он воткнул меч в землю и, опершись о рукоять, встал, пошатываясь.

Ногой Деляну отшвырнул его в сторону, занес меч и всадил в поверженного врага. Он целился в голову, но промахнулся и разбил шлем, оставив на лице царапину. Гигант не издал ни звука, но Андрей был уверен, что в этот момент он испытывает боль, страх смерти и полную убежденность, что все потеряно. Малейшего движения руки было достаточно, чтобы положить всему конец. Сарацинский меч был отлично наточен, и одним ударом можно было отправить этого дьявола в ад.

Но Андрей тянул время. Он хотел продлить его страдания. Рыцарь был из тех, кто уничтожил его семью, и вполне вероятно, что он был убийцей его сына. В любом случае он был с теми, кто чудовищным образом замучил Барака. Андрею хотелось, чтобы он заплатил за это — за причиненную боль, за каждую секунду страданий. Двумя-тремя молниеносными движениями меча он окончательно разбил шлем на рыцаре и рассек ему лицо. На этот раз вопль вырвался из глотки раненого. Андрей насладился им, как дорогим сладким вином. И почувствовал отвращение к этому человеку: поверженный не стоил того, чтобы сам он забылся, превратился в зверя, который испытывает удовлетворение, безжалостно мучая противника.

Андрей прекратил свою жестокую забаву и приставил клинок к его горлу. Но что-то внутри протестовало. Он не хотел убивать этого человека. Ни так быстро. Ни так легко. Черный огонь все еще горел в нем и требовал продолжения.

— Сделай это, Деляну, — простонал золотой рыцарь. — Доведи… до конца.

Он умело изображал слабость. Под кровью и грязью угадывалось сильное, волевое и жестокое лицо. Лицо воина, привыкшего выносить боль и просчитывать свои шансы.

Деляну прижимал меч к его горлу, и это исключало всякую возможность сопротивления. Он чего-то выжидал — быть может, пытался выиграть время, дождаться момента собственного невнимания, когда противнику удастся избежать смертельного клинка и вырваться.

— Кто ты? — спросил Андрей.

Тот рассмеялся:

— Что тебе нужно? Мое имя или моя голова?

У него был непривычный, жесткий акцент, которого Андрею раньше не приходилось слышать.

— Имена остальных, — ответил Андрей. — И еще хочу знать, куда они идут и почему вы это сделали.

— Ты сохранишь мне жизнь, если я скажу?

— Ты сможешь выбрать, кончится ли это скоро или будет продолжаться долго, как у Барака, — сказал Андрей мрачно. — Почему вы мучили старика? Он никому ничего плохого не сделал.

За спиной Андрея раздался вопль. Кричал ребенок. Это был душераздирающий звук, рожденный невыносимым страданием или смертельным страхом.

«Трое!» — мелькнуло в голове у Андрея.

Он совершил страшную ошибку. Там были следы троих мужчин, отделившихся от основной группы!

Деляну отвлекся на долю секунды, но этого было достаточно. Пренебрегая тем, что сарацинский меч оставил кровавый след на шее, рыцарь отстранился от смертельного клинка и, выворачиваясь, попытался ударить обеими ногами в голеностопный сустав Андрея.

Он промахнулся, отчего потерял равновесие и упал на колени. Это могло стать окончанием боя. Нужен лишь молниеносный прыжок — и на этот раз ни секунды промедления, чтобы все закончить одним ударом. Другого шанса не будет.

Но за спиной все еще кричал Фредерик. Андрей устремился к рыцарю, на ходу бросив взгляд назад.

То, что он увидел, привело его в ужас. Третий разбойник, который охотился за Фредериком, загнал его в теснину и теперь стоял над ним с поднятым мечом.

Перед Андреем был выбор: лишить жизни или спасти. И он инстинктивно принял верное решение: вместо того чтобы обезглавить стоявшего перед ним на коленях, он развернулся и метнул меч, как копье. Блеснув серебряной молнией, тот поразил разбойника между лопаток и швырнул его на землю. Но за мгновение до этого враг опустил свой меч на Фредерика…

Крик мальчика оборвался. Андрей бросился к нему. Он слышал, как за спиной раненый рыцарь издал возглас удивления и со стоном поднялся на ноги. Без всякого сомнения, в следующий момент он дотянется до оружия и снова нападет.

Андрей не стал тратить на него время. Фредерик не должен умереть. Ни в коем случае! Мальчик — это все, что у него осталось. В пять-шесть мощных прыжков Деляну оказался у злополучной скалы. Сраженный воин свалился на мальчика, оружие выпало из его руки. Андрей с ужасом увидел, что клинок был в крови.

Отчаянным напряжением сил он отбросил мертвого.

Мальчик лежал перед ним бездыханным. Порванная рубаха обнажила окровавленное тело.

Он опоздал с броском на долю секунды. Фредерик был мертв.

Боль, которую Андрей ждал, почему-то не возникла. Он был напуган этим, — вместо боли в нем внезапно и отчаянно вспыхнуло черное пламя. Деляну вырвал свой меч из тела убитого им воина и оглянулся на опушку. Сейчас он ничего не чувствовал, кроме страшного всепоглощающего холода — мести.

Как и ожидал Андрей, рыцарь воспользовался шансом и снова взял в руки оружие. Но нападать не решался. Выпрямившись, он стоял на опушке леса почти неподвижно в своих отливающих золотом доспехах и смотрел на него.

Деляну сделал шаг по направлению к нему, однако остановился, когда тот покачал головой.

— Не теперь, Деляну, — сказал он.

— Иди же, — потребовал Андрей, — и кончим это, так или иначе!

— Не теперь, — повторил рыцарь. — Ты добрый, Деляну, но пока недостаточно добрый. Мы еще увидимся, обещаю тебе.

И он исчез так же стремительно и неслышно, как и возник. Андрей еще какое-то мгновение чувствовал его близость, но затем исчезло и это чувство темного, угрожающего присутствия, похожего на незримый и дурной дух.

После этого пришла боль.

Черный огонь в душе погас, но оставил красное бурлящее море страдания. Его глаза наполнились слезами, руки дрожали. Ему было трудно убрать меч в ножны, тем более повернуться к Фредерику и взглянуть на него.

Мальчик лежал на спине с широко открытыми глазами, а их выражение было то ли бессмысленным, то ли растерянным.