Метро 2033. Измеритель - Игорь Осипов Страница 10

Сладкое слово – привал. Когда ноги гудят от пройденных километров, спина ноет от нестерпимого веса, оружие становится раза в три тяжелее, а лямки рюкзака, того гляди, прорежут уставшие плечи насквозь – эта команда звучит как музыка, как божественная симфония. Но надо найти силы и на организацию отдыха. Казалось, что проще некуда – подогни уставшие ноги, и вот она земля, уютно принимает в свои объятия. Нет, мир уже не тот – прошли те времена, когда можно было безмятежно поваляться на травке. Чтобы караван отдохнул, кто-то должен трудиться.

Выбрав место под навесом, который соединял две полуразрушенные многоэтажки, Максимыч расставил посты охраны и, устало присев на бетонную плиту, с удовольствием осмотрел развалившихся в разных позах отдыхающих бойцов своего отряда. Пока все идет хорошо. Самое главное, что, пройдя половину пути, они избежали потерь. И с каждым шагом Максимыч все больше верил в успех казавшегося вначале безнадежным мероприятия. В то, что ему удастся-таки довести караван до «Кривича».

Среди вольно развалившихся караванщиков старый сталкер не сидел без дела. Внимательно осмотрев облюбованную для отдыха полянку, Данила выудил из рюкзака капроновую веревочку и, придирчиво ее рассмотрев, соорудил удавку. После чего, легко приподнявшись, скрылся за ближайшим углом полуразвалившегося ларька. Не прошло и пары минут, как послышался возмущенный писк небольшого животного. Несмотря на усталость, бойцы похватали оружие и не сводили напряженных взглядов с угла, за которым скрылся сталкер.

– Что встрепенулись? – Данила-мастер появился как призрак, почти бесшумно, совершенно с другой стороны, зажав в руке две петли, в которых висели зверьки, внешне напоминающие крыс. Черные, лоснящиеся тельца, покрытые короткой жесткой шерстью, извивались, пытаясь достать острыми зубами до затянутых на задних лапках петель, но тщетно. Вереща от возмущения и злости, они косились на охотника своими черными глазками-бусинками.

– Что это ты, ужин себе, что ли, поймал? – не выдержал молодой парень, который пытался завладеть цветочком с озера. В его словах было столько сарказма и брезгливости, что передернуло даже толерантного к мнениям разных людей Максимыча. Среди жителей убежищ постоянно муссировались слухи о том, что сталкеры, находясь на поверхности, не брезгуют тамошней дичью. И что эти дикие и нелюдимые люди уже, по сути, мало чем отличаются от живущих там мутантов.

– Ага, вот, что-нибудь сейчас придумаем, – с ухмылкой сказал старый сталкер и, развернувшись к нему спиной, направился в сторону витрины магазина, над которым из проржавевших и покосившихся букв складывалась надпись «Родник».

Видя, что глаза парня округляются, Максимыч пожалел того и произнес: – Пошли, посмотрим. Воспитанник у него там. Только не шуми, а то напугаешь животинку, и он тебя слопает вместо этих крысок.

Заинтригованный боец, перехватив удобнее карабин, с недоверием пошел за Максимычем.

Впереди слышался воркующий голос Данилы:

– Родничок. Родничок. Вылезай, да не боись ты. Смотри, что я тебе принес.

Максимыч замер возле опоры навеса и указал парню на вход книжного магазина:

– Смотри туда.

Из глубины помещений к Даниле тянулся отросток с широкими темно-зелеными листьями, на конце которого рос ярко-розовый цветок, напоминающий формой морду хищного животного. Эта «морда» осторожно обследовала протянутую Данилой извивающуюся крыску, после чего резким движением обхватила ее своими мясистыми лепестками, покрытыми изнутри острыми, как зубы, шипами, и громко зачавкала.

– Хороший Родничок, – ласково приговаривал Данила-мастер. – Кушай, я тебе еще одну крысу принес.

Максимыч обернулся на парня. Наверное, для него на сегодня впечатлений поверхностной экзотики будет уже достаточно. Не каждый день происходит такая переоценка ценностей: прекрасные цветы на поверку оказываются зубастой тварью и, наоборот, зубастая тварь, пожирающая добычу, – милый домашний цветочек. Вид парня был далек от товарного. Как говорится, краше только в гроб кладут. Взяв бойца за рукав, сталкер отвел того, как зомби, в лагерь и усадил среди товарищей. На все расспросы тот только тупо моргал, и только через минуту неопределенно ответил.

– Он его кормит… – После чего замолчал до конца привала. И только когда вернулся старый сталкер, вновь обрел дар речи.

– А кто там живет?

Данила долго мялся, но потом разродился самым длинным монологом за все время путешествия:

– Понимаешь. Когда-то… еще до катастрофы – это был книжный магазин. Я еще мальчишкой сюда бегал книжки покупать. И еще тогда обратил внимание на здоровый фикус в кадке. Так он мне нравился, что я даже поливал его из бутылки потихоньку, чтобы продавцы не видели. Ну, я так думал, что они не видели. Вот, значит. И уже после этого дня… через много лет, зашел я за книгами и учебниками, для школы… Заказали мне. Ну, и наткнулся на вот это чудо. Конечно, у нас не сразу все заладилось. Огрызался он и даже пару раз цапнул, – Данила попытался засучить рукав и показать шрам на руке, но прорезиненный костюм не располагал такой функцией, и сталкер, плюнув на это дело, продолжил рассказ. – Ну, в общем, то ли вспомнил он меня и узнал, или приглянулся я ему, а может, просто по общению соскучился, но, в общем, скормил я ему пойманную ящерицу, он меня и пропустил. Сейчас в магазине брать уже нечего, всё, что можно, я оттуда вынес, а остальное сопрело, но Родничка по привычке подкармливаю. Не могу бросить. И он меня узнает. Черт его знает как! Глаз у него нет – может, по запаху. Но он добрый и к людям тянется. Я даже Еремина пытался уговорить его к нам перенести поближе, но тот даже слушать не стал.

– А чего Родничок? Странное имя.

Данила улыбнулся:

– Я его сначала Горынычем звал. У него три цветка, как три головы прямо, но он на него не откликался. Наверное, не нравилось оно ему. Ну, а потом… видишь, как магазин назывался? «Родник». А в народе его Родничком обзывали, так и привязалось. Да и он, вроде, не против.

Максимыч уже слышал эту историю не раз, и сам однажды с Данилой подкармливал Родничка, но даже боялся представить реакцию начальника на подобную просьбу. И дело не в исполнении задумки – тут изобретательный Данила-мастер что-нибудь бы сообразил, а скорее в принципе – перетащить плотоядное растение к дому людей. Не все согласны спокойно терпеть это. Правда, если спросить Максимыча, то он и не против. Жили же раньше люди с собаками. А сейчас мир изменился и воспитанники изменились. Вот волколака в будке представить гораздо тяжелее, чем Родничка. Не соотносится эта безудержная ярость дикого зверя с домашним уютом. А Родничок так и остался, по сути, домашним растением, пускай и сменил немного рацион.

Тяжело поднявшись с бетонной плиты, Максимыч дал команду на сбор. Кряхтя, бойцы встали и натянули на плечи рюкзаки. Половина пути пройдена. Парадоксально, но Изотов всегда удивлялся, как в самых неожиданных местах вылезала теория относительности старика Эйнштейна. «Все относительно точки лицезрения». Как рассказывал отец, чтобы добраться из гаража домой, ему надо было всего полчаса. Это пешком, а если использовать транспорт, то и считаные минуты, а теперь и дня мало. И хотя расстояние осталось тем же, что-то постоянно задерживало. Шаг человека, идущего по поверхности, стал осторожным, органы чувств – слух, зрение – напряжены, выискивая скрытые повсюду опасности. Это съедает время, как прожорливый волколак, оставляя лишь куцые обрубки, и бедный сталкер пыхтит, пытаясь соединить их в нечто целое, чтобы воспользоваться этой маленькой форой и прожить еще чуток, пройти еще немного, принести еще одну вещицу, которая поможет всем выжить.