Арфа Ветров - Мэгги Фьюри Страница 10

Ориэлла отдыхала на сложенных одеялах, наслаждаясь ароматом хвои и смолы. Шиа дремала рядом. Ее израненные лапы были обработаны бальзамом. Голову она положила на колени Ориэлле. По другую сторону от волшебницы спал крепким сном измученный Анвар. «Он заслужил отдых», — подумала девушка. Юноша спас их обоих во время битвы с Элизеф, проявив себя великолепно для мага, не прошедшего полного курса обучения.

Ориэлле не хотелось вспоминать о том, что самоотверженная преданность Анвара коренится в чувстве более глубоком, чем дружеское. Память о Форрале была еще слишком свежа. И все же она предпочла остаться с Анваром, нежели последовать за тенью убитого возлюбленного… Чувствуя себя виноватой, девушка покачала головой; но когда она пригладила волосы Анвара и поправила одеяло, закрыв ему плечи, взгляд ее был нежен.

Ребенок у нее в животе шевельнулся, видимо, потревоженный волнением матери, и она мысленно стала успокаивать сына Форрала.

«Разве ты никогда не отдыхаешь? — безмолвная речь Шиа звучала резко, но волшебница уловила в ней оттенок беспокойства. — Зачем тебе лишние заботы, Ориэлла? Детеныш имеет на тебя право, это так, но тот, другой, о котором ты тревожишься, умер, и ты уже ничем не можешь помочь ему. — Волшебница вздрогнула от этих слов, и тон Шиа стал мягче; в нем даже появилось что-то похожее на усмешку. — Что до Анвара, то о нем тебе нечего беспокоиться. Силы его растут. Он будет ждать».

«Я не просила его об этом», — возразила Ориэлла. «Он будет ждать — просила ты его об этом или нет». Ориэлла вновь задремала и разбудил ее аромат поджариваемого мяса. Анвар уже проснулся и теперь помогал Нэрени готовить. Толстушка хлопотала весь день, услав Элизара и Боана в лес за съедобными клубнями, которые можно испечь в золе, и за всякими ягодами и травками для приправы к жаркому из оленины. Видя эти приготовления, Язур вызвался пойти на рыбалку. Он вернулся почти к самому ужину, но с пустыми руками, а на все упреки Нэрени отвечал:

— Что я мог поделать? Не клюет, и все. Ориэлла с Анваром обменялись веселыми улыбками. Замечательно все же, что они снова вместе. Внезапно, пораженная каким-то неясным предчувствием, Ориэлла спросила:

— А где же Черная Птица?

— Наверное, опять охотится в лесах, — ответила Нэрени. — Конечно, она приносит нам всяких птиц, но я так волнуюсь! А вдруг ей встретится какой-нибудь опасный зверь?

— Нашла о чем волноваться! — расхохотался Элизар. — Если она наткнется на волка или, скажем, на медведя, то просто улетит, и все.

— Верно, — согласилась Ориэлла, в глубине души удивляясь отшельничеству Черной Птицы.

Крылатой девушке было неудобно на колючих еловых ветках. Горные вершины на севере еще горели под лучами заходящего солнца, а в лесу уже наступили сумерки. Черной Птице было тоскливо. Она помнила долгие дни в своих родных горах и никак не могла привыкнуть к ранним сумеркам этих проклятых низин. На глаза навернулись слезы. Ну разве это охота — летать среди колючек и зарослей! Девушка тосковала по открытым небесным просторам, по радости быстрого полета и захватывающему чувству погони. Там, на своей утраченной родине, она охотилась только ради удовольствия и сразу же отпускала пернатых пленников. Она и не догадывалась тогда, что значит жить в изгнании и все время голодать и быть начеку, но теперь ей это было хорошо известно.

Девушка проклинала Черного Когтя, из-за которого она, законная принцесса Крылатого Народа, вынуждена была в страхе бежать. Его надо остановить, и во имя Божества Неба Иинзы она должна это сделать! На товарищей по пустыне полагаться нечего, но есть один, который не подведет. Вспомнив о Харине, Черная Птица невольно почувствовала вину. У Небесного Народа мужчина и женщина соединяются на всю жизнь, и ее сородичи будут оскорблены тем, что она сошлась с человеком. Но он был так добр с ней… Стоило Черной Птице подумать о Харине, как настроение ее сразу улучшилось. Ничего, она еще покажет всем — и Ориэлле, которая не слушала его мольбы о помощи, и Анвару, который пробудил в ней такие надежды…

Черная Птица готова была размышлять об этом хоть до утра, однако урчание в животе напомнило ей, что пора сосредоточиться на охоте. Держа камень в руке, она осторожно и терпеливо вглядывалась в сумеречный лес. В кустах что-то зашуршало, и Черная Птица швырнула камень. Увидев вылетевшего из укрытия фазана, она, подобно ястребу, бросилась за ним и, схватив его так, что перья полетели, привычным движением свернула ему шею.

— Неплохо, моя золотая! — тихо, но явственно произнес внизу знакомый голос. Черная Птица похолодела. Наконец-то! Она не видела Харина несколько дней, а без него ей было так одиноко! Разгоряченная погоней, Черная Птица, не обращая внимания на ветки, поспешила на голос возлюбленного.

Чертыхаясь, Харин выбрался из кустарника и отряхнул волосы от листьев и мелких веточек. Эта поляна была так упрятана в лесу, что только летунья могла легко ее найти. Сумерки наступили слишком быстро, и ему пришлось пробираться почти в полной темноте. «Ну ничего, лишь бы дело того стоило, прах его побери», — подумал он.

— Харин? — Сверху послышались шорох и треск веток, и тут же Черная Птица приземлилась с ним рядом. Принц разрывался между влечением к странной и непривычной красоте девушки и естественной неприязнью к спариванию с существом, не принадлежащим к людям. Потом он услышал внутренний голос, подгонявший его; «Торопись, глупец, пока она ничего не заподозрила».

Харин застонал, борясь с предательски растущим желанием. Все началось с тех пор, как, попав в лес, он услышал этот Толос, получивший власть над его душой. Иногда принц сомневался: верно ли он поступает, слушаясь этого Голоса, но тот сулил ему возможность вернуть отцовский трон и отомстить Анвару, а перед таким искушением Харин не мог устоять.

«Ну, как же ты медлишь? — вновь услышал он Голос. — Возьми ее, ей и самой это нужно. А нам нужно ее послушание!»