Искалеченный мир - Вадим Громов Страница 10

— Мария Сергеевна! — Лихо обняла женщину. — Как ваше здоровье?

— Да как-как… — Мария Сергеевна пожала плечами. — Бывало и лучше. Чаю хочешь?

— Попозже… Как Митрич?

— Да вроде бы как обычно. А я думала, ты ко мне…

— Нет, теть Маша. — Блондинка смущённо покачала головой. — Может быть, потом, когда пообщаюсь.

— Ну давай. — Женщина кивнула в сторону смежной комнаты. — Вроде бы нормально себя чувствует. Как раз сегодня тебя вспоминал, а ты и легка на помине. Говорят, сегодня стряслось что-то? Стреляли…

— Да так, пустяки… Когда у нас не стреляли? — Лихо очень надеялась, что это прозвучало напрочь непринуждённо. — «Пешеход» лишка ретивый попался, всего и делов-то… Ничего ужасного. А чаёк поставьте, попьём непременно.

Мария Сергеевна согласно кивнула и пошла на кухню. Лихо облегчённо выдохнула, направляясь в другую комнату. Приоткрыла дверь.

Старенький, но ещё крепкий диван стоял возле приоткрытого окна небольшой комнаты, и человек, лежащий на нём, на первый взгляд казался безмятежно спящим. Лихо беззвучно шагнула вперёд и остановилась в смятении, не решаясь потревожить покой жильца этой заурядной на вид комнаты.

— Заходи, заходи… — Человек на диване повернул голову в её сторону, было видно, что даже это незамысловатое движение далось ему с болью. — Не к монарху на приём заявилась, обойдёмся без этикетов и прочих раскудрявостей. Не первый день знакомы…

— Привет, Митрич! — Лихо обрадованно подошла к дивану. — А я уж думала, не пообщаться нам сегодня.

— А пообщаться есть о чём, — задумчиво развил Митрич её незаконченную мысль. — Вот только тема для разговоров у нас будет беспросветно унылая. А если и будет там какой юмор, то сплошь и рядом — цвета «кляксы». Надеюсь, напоминать, какого колера «клякса», тебе не стоит…

— Чего уж напоминать? — усмехнулась Лихо. — Ежели на «кляксе» черепушку со скрещёнными тазобедренными намалевать, тогда аккурат «Весёлый Роджер» образуется.

Митрич смотрел на неё пристально, не отрываясь, и в его взгляде колыхалась какая-то причудливая смесь эмоций. Тоска, нерешительность… Некоторые чувства были просто непонятными, но не имеющими ничего общего с умиротворяющими.

Лихо наклонилась и поцеловала его в щёку. Пряча глаза, лишь бы не видеть этого взгляда. Она никогда не заставала Митрича в таком состоянии, от которого в душе образовывается широкая ледяная трещина.

Человек, лежащий перед ней, был в своём роде уникален. Что касается его самого, то он бы с превеликой охотой и радостью отказался от этой уникальности в обмен на нормальную жизнь — если бы была хоть малейшая возможность. Но её не было.

Митрич был живым индикатором Всплеска, единственным на всём Материке. Да и за его пределами, наверное, тоже. Куча народу заложила бы души Сдвигу, этому старшему брату дьявола, чтобы постоянно иметь под рукой такую дополнительную страховку от Всплеска, которой являлся Митрич. Он не ошибался никогда, и все живущие в Суровцах были обязаны ему жизнями больше, чем кому-либо.

Одно из самых поганых, ублюдочных и непредсказуемых явлений Сдвига, именуемое Всплеском, представляло собой, если можно так выразиться, облегчённую, урезанную версию Сдвига. После попадания под который любой человеческий организм, адекватно функционирующий в окружающей среде, превращался в лучшем случае в овощ. С кучкой бесполезной биомассы вместо мозгов. В худшем — в ходячего мертвяка, зацикленного на поедании всего живого.

Всплеск накатывал локальными очагами, диаметр которых мог колебаться от одного километра до нескольких десятков. И протяжённостью от одного часа до нескольких суток. Причём частота его появления не поддавалась никаким расчетам. Он то появлялся по три-пять раз в неделю, на часок-другой, то мог нагрянуть на полдекады — но раз в полгода. Стоит добавить, что первую десятилетку с момента прихода Сдвига Всплеск не был столь уж жутким явлением, ограничивая свои мощности — доставкой депрессий средней тяжести, головных и желудочных болей. В крайнем случае — потерей сознания, максимум на сутки. Не было даже заметно, что с годами он каким-то образом усиливается, набирает мощь, причиняя всё большие неудобства. В десятилетний юбилей Сдвига Всплеск впервые показал себя во всей убийственной красе, в коей и щеголял до сегодняшнего дня. Хорошо хоть, что к этому времени уже были выработаны способы защиты, не подвергнувшиеся изменению после возрастания накала самой аномалии.

Спасение от него было незатейливым, но проверенным и надёжным. Достаточно надеть солнцезащитные очки а-ля «шериф» и наглухо закупорить уши прозаической ватой или чем-нибудь подходящим. Этих мер хватит, если ты находишься на воздухе, правда — не более двух-трёх часов. В течение которых лучше всего найти убежище понадёжнее. Если же ты обретаешься в помещении с затемнёнными окнами и достаточно плотными стенами, то можно обойтись и без этого. Затыкать чем-либо рот было необязательно. Чем обусловлена такая избирательность Всплеска в защите от себя, ублюдочного, никто сказать не мог. Действует — и хорошо…

Митрич, которого неизвестно какая взбалмошная и циничная удача взасос поцеловала прямо в темечко, последние двадцать пять календарей был почти полностью парализован. Как отчасти поэтично выражался сам Митрич, «я прошёлся по краешку Всплеска». По какой-то странной прихоти в один из первых серьёзных Всплесков его, судя по всему, действительно зацепило самым краешком. Не накрыло полностью, а лишь кольнуло, притронулось. Оставив целой и невредимой голову и почти напрочь забрав остальное здоровье. Дав взамен способность стопроцентно предчувствовать за несколько дней Всплеск любой силы и протяжённости.

Так называемые «плескалки», плотные желеобразные субстанции непонятного окраса, размером с большое яблоко, порождённые всё тем же Сдвигом, тоже обладали возможностью улавливать приближение Всплеска, но максимум за десять минут и с вероятностью в пятьдесят процентов. При возможном наступлении проклятой аномалии «плескалки» начинали яростно менять цвет, уподобляясь засунутой в стиральную машину радуге. Но Митрича не могло заменить ничего, даже все «плескалки» Материка вместе взятые. В Суровцах они считались лишь дополнительным подтверждением его прогнозов.

Порождениям Сдвига Всплеск не вредил, скорее всего, потому, что вся эта компания была из одной упряжки. А может, просто по причине того, что хуже там быть уже просто не могло. Как бы парадоксально это ни звучало.

Никто не знал имени «индикатора», который ссылался на полное беспамятство во всём, касающемся его прошлой жизни. Для всех он был просто Митричем. И откуда к нему прицепилось это прозвище, не помнил уже практически никто. Митрич — и ладно…

— Что-то вы, милостивый государь, нынче невеселы! — напряжённо пошутила Лихо, пытаясь чуть-чуть смягчить взгляд Митрича. — Неужели всё так запущено в королевстве суровцевском?

«Индикатор Всплеска» помедлил, сухие тонкие губы шевельнулись:

— Присядь…

Лихо гибко присела на краешек дивана, внимательно глядя на собеседника, но, по возможности, стараясь не встречаться взглядом напрямую. Ей было жутковато. Гнетущий вид Митрича неумолимо перевешивал все сегодняшние шокирующие новости и незаурядные стычки с недружелюбной фауной Материка.