Трехсотая параллель - Антонина Акишина Страница 10

Даша подскочила.

– Прием! – повторил тот же голос.

На экране проекции была уже не треклятая полоса, а значок телефонной трубки с разлетающимися во все стороны волнами…

– Прием! – крикнули оттуда в третий раз, и на сей раз она узнала: Константин Федорович Осокин, куратор внештатных ситуаций. Услыхать хоть раз на задании его голос – страшный сон любого институтского сотрудника. Но сейчас она была ему рада.

– Прием! – крикнула Даша в ответ. – Прием! Как слышите?..

– Слышим. Доложите обстановку.

– ЧП, – сердце колотилось так, что Даша едва слышала собственный голос. – Уровень сложности – максимальный. Самостоятельно… не устранить. Требуется помощь.

– Поняли, – ответил Осокин. – Ваши координаты?

Дрожащим пальцем она щелкнула на боку датчика кнопку вызова и переключения меню; трубка исчезла – скрылась за столбцом строк… Глаза не сразу отыскали нужное – буквы прыгали, путались… Но вот и заветные цифры.

– Двадцать восемь градусов семьдесят пять…

Дверь позади распахнулась.

Даша схватила датчик, дернула рычаг. Проекция мгновенно погасла.

«Ох, Таффи, не могла полминуты подождать», – стиснула она зубы – и обернулась.

Однако в дверях стояла вовсе не Таффи.

Дашино сердце – в который уже раз за эти злосчастные два дня – решило, кажется, немного полетать.

– С кем Вы только что говорили? – спросил вошедший вместо приветствия; он уже затворил дверь и теперь стоял у изножья ее постели.

– Я?! – глупо переспросила Даша. – Ни с кем…

– Однако я определенно слышал голоса, – он быстро окинул взглядом комнату. – И никого здесь кроме Вас не вижу.

– Да… Таффи… Госпожа Холлис… вышла…

– Знаю. Но кто же тогда говорил?

– Я, должно быть…

– Что, сами с собой?

– Да. Привычка такая.

Он высоко вскинул брови, но возражать не стал.

Наступило молчание.

Принц (а это был, разумеется, он) смотрел на Дашу в упор, а та – на него, хоть оказалось это делом не из легких. Странно: вообще-то робеть ей перед мужчинами не пристало (обычно бывало как раз наоборот).

Впрочем, чему тут удивляться – любая бы сдрейфила, вперься в нее так кто. А принимая во внимания всю совокупность обстоятельств, так и вовсе – простительно.

Дашино досадное смущение, однако, на ее наблюдательности отнюдь не сказалось – и она не без удивления отметила, что и принц, по-видимому, немало стушевался. Во всяком случае, то, что она читала сейчас в его взгляде, трудно было определить как «холодно-горделивую надменность» (наиболее частая из встречавшихся в литературе характеристик, да и изобразительный ряд в общем-то соответствовал).

В остальном же – такой точно, как и должен быть – то есть как она себе представляла. Высокий, плечистый, волосы темные, глаза тоже… Принц, в общем, как принц. Интересно, ее он сейчас так же оценивает?..

От этой мысли в лицо ударила кровь. Покраснеть только не хватало… Долго он еще собирается вот так сверлить ее взглядом? Не первой же глаза отводить…

На ее счастье, в этот как раз момент желание ее сбылось. Принц вдруг опустил голову в почтительном (вообще-то не слишком) поклоне и скороговоркой проговорил:

– Мы с Вами, кажется, официально незнакомы? Разрешите представиться: Глориан из династии Аррингов, наследный принц Арвельского королевства.

«От чего-чего, а уж от скромности не помрет», – подумалось отчего-то Даше (хоть, строго говоря, всё по делу сказал…)

Теперь ничего не оставалось, кроме как представиться самой.

– Доррин Эрд из Тáрева, – проговорила она быстрее, чем следовало бы, и куда менее уверенно.

Но принц вроде бы внимания не обратил, возможно, списав всё на робость перед своей сиятельной персоной («Этого только не хватало!»)

– Боюсь, госпожа Эрд, вести у меня для Вас не самые приятные. Армия Вашей… родины в составе коалиционных сил разгромлена накануне в десяти верстах отсюда. Полная и безоговорочная капитуляция – теперь, надо полагать, лишь вопрос времени, как и официальное вхождение обозначенных земель в состав арвельских владений.

Даша промолчала. Что тут, в самом деле, ответишь? По-хорошему, конечно, ей надлежало бы расстроится – ее альтер эго, во всяком случае. Да и не только «альтер». В конце концов, ведь всё это по ее милости. Исход должен был быть совсем иной – и будет, когда всё вернут на круги своя. Когда вот только вернут…

– Вам и Вашей семье, однако, беспокоится не о чем, – продолжал принц, поняв, очевидно, что ответа не дождется. – Полагаю, мой отец в знак… личной признательности, – последнее он произнес как-то не то в нос, не то сквозь зубы, – сочтет возможным взять Вас под свою защиту.

Он сделал паузу, очевидно, приглашая «облагодетельствованную» рассы́паться в благодарностях.

Но Даша молчала.

Принц быстро взглянул на нее:

– Вы, несомненно, понимаете, о чем идет речь?

Даша, мгновение помешкав, кивнула.

И вновь – тишина.

– Зачем Вы… сделали это? – спросил он вдруг; глаза его смотрели в ее в упор, так, что Даша на мгновение смешалась («Да соберись ты уже, наконец!»)

– Что именно?

– Вы же только что, помнится, заверили меня в том, что Вам всё ясно?

– А, это… – Даша пожала плечами. – Просто так.

– Просто так? – губы принца изобразили улыбку, но в глазах не было и намека на смех. – Просто так… пришли на выручку своим врагам?

«Ну, начинается».

– Откуда мне было знать, кто Вы?

– Положим… А если бы знали?

«Если бы да кабы…» – вертелось у Даши на языке – жаль, не знает арвельского аналога…

А посему вновь предпочла промолчать – нечего спрашивать потому что всякие глупости.

– Как Вы вообще там оказались? – продолжал принц, выждав с полминуты, свой допрос (допрос, конечно, что же еще?)

Даша начинала терять терпение. «Да из-за тебя же, дурака, и оказалась!» Однако ответила, разумеется, совсем не то:

– В лес пошла, по ягоды. Что, не положено?

– Почему же, – задумчиво отозвался тот. – Просто… странное совпадение… Да и совпадение ли?

Да, всё, как ожидать и следовало. Из того, что Даша о нем прочла (а прочла она немало), было вполне очевидно, что подобное стечение обстоятельств принц найдет весьма и весьма сомнительным. И в данном случае будет совершенно прав.

Подтверждать его подозрения она, конечно, не собиралась – как не в силах была и развеять, а потому вновь не сказала ничего.