Нашествие ангелов. Книга 1. Последние дни - Сьюзен И Страница 10

Под дверью в полутьме мерцает свет.

Когда я засыпала, горели люминесцентные лампы, но теперь темно и лишь луна светит в окна. Кажется, будто кто-то светит в щель фонариком, двигая его туда-сюда. То ли явились некие незваные гости, то ли фонарик включила мама, когда вырубилось электричество. Явный признак жизни.

Нельзя сказать, что она не осознает возможного риска. Она далеко не глупа. Просто ее разновидность паранойи вынуждает опасаться сверхъестественных хищников больше, чем обычных. И потому для нее иногда важнее отогнать зло светом, чем не дать обнаружить себя простым смертным. Повезло мне, нечего сказать.

Прикованный к металлической тележке, ангел по-кошачьи движется к двери.

На его спине сквозь бинты проступают темные пятна, похожие на рисунки из теста Роршаха. Хоть ему и достало сил, чтобы разорвать моток клейкой ленты, он все еще истекает кровью. Хватит ли ему сил, чтобы сразиться с полудюжиной бандитов, отважившихся ночью бродить по улицам? Внезапно я жалею, что заковала его в цепи. Кем бы ни был пришелец, вряд ли он один, тем более ночью.

— Э-эй! — слышится в темноте веселый мужской голос. — Есть кто-нибудь дома?

Пол в вестибюле устлан ковром, и я не могу понять, сколько пришельцев, пока с разных сторон не раздается треск ломающейся мебели. Судя по звукам, их по крайней мере трое.

Где мама? Успела ли убежать и спрятаться?

Я оценивающе смотрю на окно. Вряд ли его легко разбить, но если это удалось бандитам, то наверняка удастся и мне. Оно достаточно велико, чтобы можно было выпрыгнуть. Слава любым оставшимся в мире богам, мы на первом этаже.

Я надавливаю на стекло, пытаясь определить его прочность. Чтобы разбить, потребуется время. К тому же звук ударов будет отдаваться эхом по всему зданию.

Снаружи слышатся голоса перекликающихся бандитов. Они улюлюкают и вопят, круша все вокруг. Похоже, они устроили целое представление, чтобы как следует напугать нас к тому времени, когда найдут. Судя по производимому шуму, их не меньше шести.

Я снова бросаю взгляд на ангела. Он прислушивается, вероятно оценивая собственные шансы. Раненный и прикованный к металлической тележке, он лишен какой-либо возможности улизнуть от бандитов.

С другой стороны, если звук разбиваемого окна привлечет бандитов, все их мысли будут заняты ангелом, стоит лишь его увидеть. Ангел для них словно золотая жила, а они — удачливые старатели. В суматохе мы с мамой сможем сбежать. Но что потом? Мертвый ангел не скажет мне, где искать Пейдж.

Возможно, бандиты лишь поломают мебель, заберут еду на кухне и уйдут.

В ночи раздается пронзительный женский вопль.

Мама.

Мужские голоса звучат громче и оживленнее, словно лай стаи собак, загнавших в угол кошку.

Схватив стул, я с размаху бью им по окну. Стекло звенит и прогибается, но не разбивается. Я пытаюсь отвлечь бандитов, надеясь, что шум заставит их забыть о матери. Я еще и еще раз отчанно бью по стеклу.

Снова раздается женский крик. Голоса приближаются.

Ангел хватает тележку и швыряет ее в окно. Осколки разлетаются во все стороны. Я съеживаюсь, но тут же понимаю, что ангел заслонил меня своим телом.

На запертую дверь кабинета обрушивается тяжелый удар. Дверь дрожит, но запор выдерживает.

Схватив тележку, я подтаскиваю ее к подоконнику, пытаюсь помочь ангелу выбраться.

Дверь с грохотом распахивается, повисая на сломанных петлях.

Ангел бросает на меня взгляд и говорит:

— Беги.

Я выскакиваю из окна.

Приземлившись, бегу вокруг здания, ищу задний вход или разбитое окно, через которое можно было бы влезть обратно. Мысли мои заняты тем, что происходит сейчас с мамой, с ангелом, с Пейдж. Я едва сдерживаю нестерпимое желание спрятаться в кустах и свернуться в клубок. Отключить зрение, слух, мозг — просто лежать, пока не останется больше ничего.

Тряхнув головой, я загоняю жуткие картины в самые дальние уголки сознания, где с каждым днем от них все теснее. Когда-нибудь они вырвутся, поразив остальную часть моей личности. Возможно, наступит день, когда дочь станет такой же, как и ее мать. Но пока что я вполне владею собой.

Мне не приходится идти далеко, чтобы найти разбитое окно. Учитывая, сколько я колотила по стеклу в кабинете, мне становится не по себе при мысли о силе того, кому удалось высадить стекло. Но это не останавливает меня, и я возвращаюсь в здание.

Я перебегаю от кабинета к кабинету, от комнаты к комнате, шепотом зовя мать.

В коридоре, ведущем в кухню, лежит мужчина. Рубашка на нем разорвана, из обнаженной груди торчат шесть столовых ножей. Кто-то нарисовал розовой губной помадой пентаграмму и воткнул в каждый из ее концов по ножу. Вокруг лезвий пузырится кровь. Глаза лежащего широко раскрыты, словно он в ужасе смотрит на свои раны, не в силах поверить в случившееся.

Моей маме ничто не угрожает.

При виде того, что она сделала с этим человеком, я не могу избавиться от мысли о том, хорошо ли она поступила. Она преднамеренно не задела сердце, оставив бандита медленно истекать кровью.

Будь мы в прежнем мире, в Мире До, я бы вызвала «скорую», несмотря на то что этот человек первым напал на мою мать. Врачи спасли бы его, и в тюрьме у него было бы достаточно времени, чтобы выздороветь. Но, к несчастью для всех нас, здесь Мир После.

Я обхожу лежащего, оставляя его умирать.

Краем глаза замечаю женский силуэт, выскользнувший через боковую дверь. Остановившись, мама оглядывается на меня. Она лихорадочно машет рукой, давая знак идти с ней. Я делаю два шага в ее сторону, но меня отвлекает шум чудовищной драки в дальнем конце здания.

Ангела окружает толпа оборванцев весьма угрожающего вида.