Падший - Рене Ахдие Страница 10

Все обращается в хаос еще до того, как мой кулак успевает врезаться в челюсть Джея.

Наш местный наемник настолько сбит с толку моим поведением, ему потребовалась лишняя секунда, чтобы отреагировать. Но только секунда. Он уклоняется до того, как я успеваю занести кулак. Когда Буд и Мэделин пытаются вмешаться, Никодим приказывает им остановиться.

В следующий миг Джей отскакивает от меня, хватаясь за полу моего измазанного кровью фрака. Он дергает ее вверх, пытаясь оглушить меня. Извернувшись, я скидываю фрак и целюсь ему в грудь. У меня нет времени удивляться скорости своих рефлексов. Или нечеловеческой силе каждого удара. Прежде чем я успеваю ударить, Джей делает кувырок в воздухе, наплевав на гравитацию, а потом кидается на меня, и мы оба падаем на мохнатый персидский ковер. Я успеваю лишь моргнуть, его руки уже на моей шее, а колени вжимают мой позвоночник в пол.

Драка заканчивается, едва начавшись, всего пять секунду спустя. Я раздумываю над тем, чтобы начать сопротивляться. Но вместо этого лишь хохочу как сумасшедший.

В следующее мгновение Туссен выпрыгивает из темноты, поблескивая клыками, точно следует за своей жертвой.

Гортензия бросается навстречу питону, вставая между ним и Джеем, ее глаза широко распахнуты и предупреждающе сияют.

– Non, – приказывает она. – Tu ne vas pas lui faire mal ^[40].

Туссен отползает обратно с недовольным шипением.

Я всегда подозревал, что эта проклятая змеюка любит Гортензию больше, чем меня.

Дядя делает шаг вперед, но по выражению его лица невозможно догадаться о его эмоциях или мыслях, в его глазах мечется таинственная искра. Сцена почти комична: остатки моего белого карнавального костюма покрыты кровью, он теперь выглядит как насмешка, вместе со всеми событиями, что последовали за праздником. Мое лицо прижато к шелковому ковру, который стоит дороже, чем большинство людей могут заработать за год честного труда. Вампир не дает мне пошевелиться. Огромный питон думает, что может спасти мою честь.

Прошлой ночью я был жив и влюблен. Сегодня я танцую со смертью.

Эмоции захлестывают меня разом, и они настолько сильные, что практически невыносимы. Их невозможно контролировать. Они точно пылающие языки пламени вокруг керосинового кольца.

– Отпусти меня, – требую я негромко, приказывая себе оставаться спокойным. И снова Джей ждет разрешения дяди, снова ведет себя как овечка, послушно дожидающаяся пастуха.

Как только Джей ослабляет хватку, я отпихиваю его в сторону, отказываясь от помощи Одетты, и быстро поднимаюсь на ноги. Я делаю глубокий вдох, презирая теперь свою старую привычку дышать. Ведь даже воздух, наполняющий мои легкие, меня больше не успокаивает.

– Что Селина предложила тебе в обмен на возможность меня помучить? – спрашиваю я у дяди.

Он не отвечает.

Мои руки трясутся от гнева, неудовлетворенного и лишь разрастающегося.

– Я все равно уже знаю, что ты натворил. Теперь я просто хочу услышать от тебя объяснения. Какую цену ты потребовал от девушки, которую я любил, пока был живым? – Мой вопрос пронзает темноту со злой прямотой, отчего и Одетта и Арджун одновременно вздрагивают.

– Хорошо, – говорит Никодим. – Ты злишься. Пусть этот гнев станет теперь твоим утешением. Надеюсь, в один прекрасный день он подарит тебе смысл и цель.

Мэделин хмурится, как будто хочет что-то сказать, но не решается без позволения. Джей косится на нее и качает головой. Все они овцы. Все до единого.

– Но сначала тебе придется отшлифовать свою злость, – продолжает Никодим. – Сейчас, прямо сейчас это гнев избалованного мальчишки, а не мужчины. – Мне противно от того, что его улыбка полна сарказма. – Ты злишься, что тебе не позволили умереть на твоих условиях, Себастьян? – Дядя смеется. – Кому из нас выпадала подобная честь? Селина Руссо приняла решение заключить со мной сделку. Ее жертва даровала тебе власть побороть смерть. Она заслуживает твоей благодарности, как и я заслуживаю твоего уважения.

Горький смех срывается с моих губ.

– Не думайте, что получится уйти от ответа на мой вопрос, Monsieur le Comte. – Я делаю уверенный, короткий шаг ему навстречу, и теперь наши лица оказываются друг напротив друга. – Что Селина дала тебе взамен?