На факультет к оборотням - Анастасия Бельская Страница 10

Я редко когда проявляю сильные эмоции.

Не испытываю. А именно проявляю при других, будь то громкий смех или же, не дай Прародительница, слезы. Чаще всего при общении со мной максимум можно получить усмешку, а в обычное время – закатанные глаза и умеренное равнодушие к происходящему.

Но сегодня, возвращаясь вечером от Анге, я сама не своя, и вот-вот готова сорваться, наплевав на собственное чувство достоинства, и разрыдаться прямо посреди пустого коридора.

О Великая Прародительница, ну отчего я такая тупая?!

Или в меня действительно забыли сыпнуть магию наравне с сапогом, или же моя сила просто дремлет, ожидая своего часа?

Лично я надеюсь на второе.

– Пойми, дорогая, – убеждала меня в своем кабинете Анге, где мы весь вечер решали, как же пройти эту полосу препятствий, – внутренние силы – очень тонкая наука, и предугадать тут что-то бывает трудно. У одних магия хлещет еще до поступления в академию, а другим нужно чуть больше времени. Ты еще на первом курсе, погоди расстраиваться.

Я в который раз трясу указательным пальцем, откуда не появляется ни искры – хоть какие заклинания произноси, и как ни подбрасывай зелье. Ошибочно думать, что сваренная ведьмой склянка сработает в руках любого мага – ни в коем случае, даже если ты разобьешь ее себе под ноги. Поэтому, что бы ни сварила умеющая все на свете Анге, эффект будет лишь в ее руках. А в моих кривеньких и зелье сворачивалось, не желая получаться…

– Ничего не понимаю! – устало восклицает в конце старая ведьма, когда я с отчаянием смотрю на нечто в своем котле, – все ведь по рецепту, я сама видела… Ох, Санти, кажется тебе просто рано браться за такие сложности.

– Но это же Вспомогательное Зелье! Его готовят как раз на первом курсе, чтоб сжульничать на предмете, и тем самым заработать допуск к экзамену!

– Рада, что ты знаешь ведьмовскую программу. Но повторяю, девочка – магию не подстроишь. Она сама должна заиграть в тебе, и тогда все получится, и зелья, и заклинания.

– А что мне делать до этого? Следующий урок у Фолла уже через три дня, и без зелий я просто не пройду эту полосу! Он исключит меня…

– Не паникуй.

Ведьма хмурится, убирая в шкафчик ингредиенты, и со вздохом выключая огонь под котлом. Ее морщинистое, но все еще красивое, и статное лицо сейчас задумчиво, а пухлые губы, которые в свое время по слухам свели с ума не одного мужчину, сжаты и неподвижны.

Она в растерянности.

А если уж Анге не знает, что делать, то все пропало.

– Перестань трястись раньше времени, девочка, и наберись терпения. Мы что-нибудь обязательно придумаем. А теперь марш спать – видит Прародительница, силы тебе еще понадобятся…

Я выхожу от ведьмы в самых расстроенных чувствах, и едва ли понимаю, как трясутся собственные руки. В коридорах пусто – ученики давно разбрелись по комнатам, или общим гостиным, отдыхая после домашних заданий. Это хорошо, и позволяет мне брести к собственной спальне в самых расстроенных чувствах, погружаясь в собственную никчемность.

Ну отчего я такая бездарность-то?!

Раньше казалось, что будь я на своем факультете, мне не было бы так трудно. Что программа оборотней – пусть и почти общая, но все-таки не предполагает подобного обучения даже на первом курсе.

Но сейчас я размышляла, что и среди своих я была бы белым, выделяющимся пятном среди курносых и ярких одногруппниц. Да, меня бы не хотели прибить – но унизить, чтоб подчеркнуть собственное превосходство…

Я останавливаюсь на повороте, прислоняясь спиной к стене, и опираясь на нее затылком. В изнеможении прикрываю глаза – эта неделя одна из худших в жизни, и с каждым днем становится лишь тяжелее. Я не справляюсь с усталостью, которая скапливается от домашних заданий, постоянной неприязни одногруппников, и напряжения, которое почти всегда со мной.

Ухо востро. Нервы на пределе. Даже спать получается как-то «наполовину» – я прислушиваюсь к каждому шороху, опасаясь соседства стаи волков.

И ближайшие два года так и будет.

И это – наилучший вариант среди двух на выбор.

– Эй! Ты чего там встала – плохо, что ли?

Я распахиваю глаза, и встаю ровно, замечая вышедшего из-за поворота вампира. Эти бесшумные создания, которых я не люблю даже больше оборотней, любят побродить в одиночестве ближе к ночи.

А еще они обожает страх и питаются кровью. А я сейчас, как назло, преимущественно состою из этих ингредиентов.

– Все в порядке. Иди, куда шел.

Я делаю шаг, собираясь продолжить путь, но вампир неожиданно загораживает дорогу – и судя по внешнему виду, это никак не первокурсник.

– Куда так спешит леди? Одна, да так поздно вечером…

– Ты плохо слышишь, мышь летучая? Пропустил, я сказала…

«И приз за очередную попытку самоубийства наиболее изощренным способом достается…»

Глаза вампира сужаются, превращаясь в темные щелочки, и он делает маленький, плавный шаг ко мне навстречу. Я сжимаюсь, очень стараясь внешне не показывать этого, и сглатываю липкий ком страха в горле.

– Отчего ж так грубо, леди? – его голос становится тягучим, обманчиво-безопасным, и от этого я лишь сильнее хочу бежать прочь, – я лишь хотел помочь вам.

– Помощь от вампира? Ничего глупее в жизни не слышала!

– Ну как же… В вас говорят предрассудки. – Еще шаг ко мне, и моя спина упирается в стену, – вы когда-нибудь обновляли свою кровь, милая леди? Уверен, что нет, а ведь это так полезно…

Он обнажает идеально-белые, острые зубы, и проводит по клыкам языком. От этого зрелища становится настолько жутко, что тошнота подступает к горлу – и я мелко трясусь, забыв о всяком бесстрашии.