Дар демона - Рианна Авалонская Страница 10

Светлый поднялся на ноги, обвел взглядом поляну, дольше всего задержав взгляд на Мэа-таэле: о присутствии полуэльфа в свите Тонгила ходили слухи по всей империи, но пока мало кто в это верил. Должно быть, даже у приговоренных к смерти бывают проблески любопытства.

— Мы дадим тебе фору, — благожелательно сказал Арон, — на западе, за десять миль отсюда, течет рукав Вьесты. Сумеешь перебраться на другой берег — будешь свободен. А нет — не обессудь: станешь обедом для моих песиков.

Светлый маг гордо вскинул голову, явно собираясь выдать что-нибудь благородно-глупое, но в этот миг воин, прежде пытавшийся вызвать пленника на разговор, негромко зарычал. Если не видеть, можно было бы поклясться, что звук принадлежит дикому зверю. Светлый оборвался на первом же слоге, отшатнулся. Стражи, стоящие вокруг, громко расхохотались, еще несколько оборотней издали издевательский полулай-полувой.

— Нравятся мои песики? — широко улыбаясь, спросил Арон. Ненависть Светлого сменилась откровенным ужасом, он попятился.

— Ну что же ты, храбрец? — вперед выехал Мэа-таэль, излучая хищное веселье, наклонился с коня. — У тебя больше не осталось проклятий? Хотя бы парочки? Для меня?

Светлый уставился на него, как на безумца, сделал назад шаг, другой, развернулся и кинулся прочь. Стоящие на дороге стражи учтиво отступили в сторону.

— Как думаешь, не заблудится? — заботливо спросил полукровка.

Арон покачал головой, наблюдая, как Светлый зацепился ногой за невидимый под листвой корень. Упал, вскочил и побежал дальше, уже прихрамывая. Иногда пленник оборачивался, и, хотя никто его пока не преследовал, даже на расстоянии был заметен ужас, исказивший лицо.

— Я частично снял блокировку с его эррэ: на чувство направления, на исцеление и на выносливость.

— Будет забавно, — Мэль заулыбался в предвкушении. Арону подумалось, что таким счастливым полукровку он давно уже не видел. Стоит устраивать подобные охоты чаще.

— Можно, господин? — глаза десятника горели желтоватым звериным огнем, и только человеческая воля сдерживало то, что, как из тесной оболочки, рвалось из тела воина.

— Мэль? — Арон обернулся к другу. — Твоя охота.

Полуэльф улыбнулся, обнажив более острые, чем положено человеку, клыки:

— Думаю, пора!

Тотчас аура нестерпимо чуждого и вместе с тем давно знакомого изменения накрыла поляну, заставив эррэ самого Тонгила инстинктивно оградить человеческую суть хозяина щитом внутренней реальности. А вокруг люди превращались в волков, их тела ломало в судорогах боли и экстаза.

Несмотря на наложенные слои заклинаний, кони жалобно заржали и попятились. Арон привычно махнул рукой, набрасывая на пугливую скотину сеть подчинения; ржание стихло, глаза лошадей остекленели. А волки вытянутой цепочкой уже бежали вглубь леса, по четкому следу Светлого мага.

— Наперегонки? — не дожидаясь ответа, Мэль гикнул и сорвался с места. Тонгил, чувствуя почти мальчишеский азарт, припустил следом.

Светлый почти успел: до берега Вьесты человеку оставалось едва ли сто шагов, когда первый волк прыгнул ему на загривок, повалил на землю, и тут же сам покатился по траве, жалобно визжа и пачкая ее кровью. Светлый попятился, сжимая в правой руке неизвестно откуда взявшийся клинок; на лице смешались выражения отчаянья и решимости дорого продать свою жизнье сам покатился по траве, жалобно визжа. тела воина.

Мэа-таэль, обогнавший Арона, слетел с коня, одновременно выхватывая из ножен широкий охотничий кинжал, и пружинистой походкой двинулся к жертве:

— Потанцуем, красавчик? — хищная ухмылка полуэльфа сделала бы честь любому волку. Тонгил, остановивший коня в некотором отдалении, покачал головой: риск ради риска он понимать отказывался. Но казалось, что Мэля, будь он в ярости или веселом азарте, собственная жизнь не волновала. Полукровка словно жил одним днем, и день этот старался сделать как можно ярче и насыщеннее.

Это действительно походило на танец: кружение, обмен быстрыми ударами, изящно-ровный разрез на одежде и растекающееся кровавое пятно. Шаг назад, шаг вперед, быстрый наклон — не дать острию вспороть вену — отступ, и вновь атака. Светлый был со своим клинком неплох, совсем неплох, что нечасто случается среди магов. Но для Мэля охотничьи ножи матери стали первыми детскими игрушками.

Может, Мэль играл, а может, дрался всерьез, но вот одно точное движение перерезало Светлому сухожилия на правой руке, и тут же кинжал полукровки вошел пленнику в бок. Глухо вскрикнув, человек выронил оружие, целая рука инстинктивно метнулась к ране.

Мэль сделал шаг назад, а оборотни, до того сидевшие полукругом и терпеливо ждавшие, пока хозяева натешатся, бросились к поверженному. Светлый закричал — громко, отчаянно. Потом его голос оборвался — на самой высокой ноте…

А волки торопливо рвали куски от еще трепещущего тела, раздирая не только плоть, но и, что умели делать только оборотни, пульсирующий покров магии. Арону не было нужды подходить ближе, чтобы принять участие в пиршестве: его собственное эррэ жадно ловило энергию пожираемого мага, меняя ее полярность, делая частью себя. И все это время довольная улыбка не покидала лица Тонгила: ведь что может быть лучше, чем смертью врага увеличить свою силу?

Когда Арон открыл глаза, в комнате еще царил сиреневый сумрак. Потом чуть посветлело, тишина за окном разбилась первой птичьей трелью, и скоро уже многоголосый пернатый хор славил рассвет.

Можно было встать и заняться чем-то полезным, а можно было остаться лежать, глядя на полотно балдахина, думая о кошмарах, пришедших этой ночью. И гадать — считать их воспоминаниями прежнего Тонгила, собственным сумбурным бредом или же пророчеством будущего?