Лебединая дорога - Мария Семенова Страница 10

Так вот, из-под трех корней ясеня Иггдрасиля бьёт источник,дарующий мудрость. Но просто так из него не зачерпнёшь. Потому что волшебныйродник караулят три норны, распоряжающиеся судьбой. И так велико их могущество,что даже с самого Одина потребовали они плату. Не большую и не маленькую –велели Всеотцу отдать им один глаз. А с Богинями Судьбы не с руки спорить дажепокровителю павших…

Увлекшись, Скегги не сразу расслышал размеренный плесквёсел. По фиорду шла лодка. Длинная, вытянутая лодка с высоким носом, как унастоящего боевого корабля, только, в отличие от драккара, с уключинами,сделанными из древесных сучков.

Это Видга возвращался с рыбалки. Видга был доволен. На днеего лодки лежало несколько порядочных зубаток; их выпотрошат и разделают, имякоть будет изжарена, а желчь пригодится для стирки. Сын хёвдинга подвел лодкук берегу и несколькими сильными взмахами вёсел выкатил её на песок.

В иное время Скегги благоразумно убрался бы прочь. Но онсидел к Видге спиной и рассказывал Ас-стейнн-ки о Боге войны. Видга не торопясьсмотал снасти, взвалил на плечо улов и зашагал к дому. Без особого зла, походя,он наподдал ногой котёл – грязный песок полетел Скегги в лицо…

Даже трэль, если жива его гордость, подобного не проглотит,и никто не осудит его за то, что сцепился со свободным. Малыш вскочил какужаленный. Тонкие руки сжались в кулаки. Он выкрикнул Видге в спину:

Клён доспехов, схожий

с тонкой елью злата!

Храбрый враг сокровищ,

удачи лишённый!

Скальд, рождённый Ормом,

обиды не спустит!

Голос его сорвался. Звениславка не поняла, что он сказал.Только отдельные слова. Но эти слова не складывались для неё в целое.

Ей ещё предстояло разобраться в искусстве иносказаний, ввеликом искусстве слагать то хвалебные, то язвительные стихи, которым маленькийСкегги владел не по возрасту. Ибо вот как примерно звучала бы его речьпо-словенски: «Девка, одевшаяся по-мужски! Утри-ка сопли и впредь думайхорошенько, прежде чем замахиваться на сына героя!»

Каждое слово было достаточно ядовито само по себе. А уж всевместе, превращённые хитроумным Скегги в хулительное стихотворение – нид, ониприобретали силу затрещины.

Видга положил рыбу наземь и по-прежнему не торопясь двинулсяназад. Какое-то время Скегги ещё стоял со стиснутыми кулаками, гордо поднявголову. Но у Видги явно была на уме кровь, и Скегги не выдержал – побежал.

Бегать от Видги было бесполезно. Как и сопротивляться. Видгабыл воином. Он мгновенно прижал Скегги к земле и выкрутил ему руку.

– А теперь скажи мне что-нибудь более достойное, СкеггиСкальд, если хочешь выкупить свою чумазую голову. Да побыстрей, пока я непривязал тебе камня на шею.

Скегги извивался от боли и унижения, но молчал. Из разбитогоноса текла кровь. Видгу он не успел даже царапнуть. Видга сказал:

– Пожалуй, я обойдусь и без камня…

Оторопевшая было Звениславка подлетела к мальчишкам ирванула Видгу за плечо:

– Ты ведь бьешь его потому, что он слабее тебя!

Видга поднял голову и усмехнулся:

– Этот трусишка никогда не возьмёт в руки меча. Если быон родился в голодный год, его велели бы вынести в лес. Это не воин, а лишнийрот за столом!

Скегги рванулся и заплакал.

Звениславка проговорила раздельно, зная, что приобрететврага:

– Я думаю, это хорошо, что Хельги – брат твоего отца, ане твой. Ты уж точно приказал бы отвести его в лес…

Худшую пощечину трудно было придумать. Сперва Видга пересталдаже дышать. Что учинить над ней за эти слова, убить?

Но нет. Внук Ворона не стал марать кулаков о такоеничтожество, как гардская девчонка. Он только сказал:

– Немалая неудача для меня в том, что Хельги велелназывать тебя гостьей.

Он взял Скегги за шиворот и, подняв с земли, пинкомотшвырнул его прочь.

– Что ты ему сказал такого обидного? – спросилаЗвениславка у Скегги, когда Видга ушёл. – Я же ничего не поняла!

Скегги, всё ещё хлюпавший носом, неожиданно приободрился приэтих словах. Они как будто напомнили ему о чём-то способном утешить его в самойлютой тоске. О таком, что он не променял бы даже на место за столом подлевождя!

– Все они здесь называют меня скальдом, – ответилон гордо. – Я попробовал мёда!

Было так.

Давным-давно задумал одноглазый Один похитить волшебный мёд…Тот мёд, что придаёт вещую силу вдохновенным словам песнотворца, превращая их тов целительное, то в смертоносное зелье. А хранило его могучее племя злыхисполинов. Но перехитрил Всеотец молодую великаншу, приставленную стеречьбесценные котлы. Удалось ему не удававшееся никому. Завладел Один мёдом,обратился орлом и во весь дух помчался домой, в Асгард, в Обитель Богов! Датолько и отец великанши превратил себя в когтистую птицу, пустился вдогон.

Долго летел Один то над морем, то над горами. Уходил отпогони и не мог схватиться с преследователем, потому что нёс мёд за щекой.

А когда наконец примчался домой, то первым делом выплюнулмёд в подставленный Богами сосуд. И кажется людям, что капелька того мёдадосталась каждому, кого охотно слушаются слова. Но рассказывают ещё, будточасть своей ноши Один всё-таки проглотил. И разметал её по земле вместе сорлиным помётом! И вот эта-то доля мёда досталась всем бездарным поэтам,всякому, кто именует себя скальдом, но никак не может им стать!