Сокровище для дракона - Галина Горенко Страница 10

Двое мужчин немного приблизились ко мне, поджимаю мою лошадку с двух сторон, но ни она, ни я не были из пугливых, Сая даже огрызнулась на нахала, и клацнула зубами у ноги одного из охранников. Они поотстали и демонстративно не называя имен, но предмет их беседы был более чем очевиден, стали обсуждать прелести новой фаворитки, обходя подводные камни конкретики и просто обобщая, что видимо должно было меня расстроить или смутить. Они обсудили полную грудь, тонкую талию, длинные ноги, красивые волосы, впрочем, не называя их цвета и прочее, прочее. Мне было даже как то неловко за них, ведь я уверенна, что не смотря на довольно приличное расстояние от Дрэго нашей тройки, он их прекрасно слышал. Мне это стало заметно по тому, как закаменели его плечи, а руки слишком сильно сжали поводья, но пока Его величество держал вторую сущность под контролем, я не предпринимала ровным счетом никаких шагов к тому чтобы если не пресечь глумливые, скабрёзные разговоры, то хотя бы как-то на них отреагировать, дабы потешить самолюбие зарвавшихся глупцов и тем самым прекратить обсуждение моих прелестей.

— Как думаешь, эта у него на долго? — спросил тот, что постарше, нет ну надо же, а я считала, что в свите Цесса априори не могут быть глупцы, но видимо я слишком много на себя взяла. В конце концов его Величество мог ценить людей за другие положительные качества и наличие ума было не обязательным критерием при выборе стражи.

— А Жнец её знает, она же смогла подвинуть Фрессу, хотя за какие такие заслуги не понятно. Графиня еще надеется на объяснения, хотя он никогда ими себя не утруждал, но все-таки она у него была дольше всех, — ответил второй, видимо в уме прикидывая мои постельные подвиги.

Очень интересная информация, думаю реальной, а не фиктивной фаворитке было дюже как интересно послушать о возможной сопернице, я же лишь зевала и надеялась на скорый привал. Хотелось размять, затекшие под седлом ягодицы, которые, впрочем, тоже не остались без внимания словоохотливых сопровождающих. Достигнув удобной полянки с кострищем, видимо ей многие пользовались и услышав долгожданное “привал”, я уже подняла ногу, чтобы спешиться, как Дрэго оказался предо мной и протянув руки, снял меня с лошади. Гул голосов мгновенно стих, и казалось даже лошади прониклись моментом и перестали перебирать копытами и бренчать уздечками. Цесс кивнул мне в сторону от импровизированного лагеря, и я последовала за ним, удивляясь, что могло ему понадобиться. Мы прошли довольно глубоко в лес, но двигались по узкой натоптанной тропке, которая привела нас к роднику, и я наконец-то смогла понять причину, по которой Себастьян уводил меня так далеко.

— Я прошу прощение за поведение и слова моих людей, я четко не обозначил ваш статус и теперь вам приходится расплачиваться за это репутацией, а титул или богатство не могут защитить вас от глупых наветов. — В принципе, мне понятно было, почему он не стал вдаваться в подробности того, для чего ему я. Кто бы захотел прилюдно, а тем более монарх, признаться в своей слабости. Да и по большому счету их слова не стали для меня каким-то откровением, пока я была новенькой среди медсестёр, меня то и дело подкладывали то под одного врача, то под другого. Мне долго удавалось скрывать своё родство с командующим полка, которому был подчинен госпиталь, и когда правда всплыла, многие сплетники захлебнулись собственным ядом. Здесь же ситуация была в корне другой, и мне, и Его Величеству, даже выгодно было, чтобы им думалось, что я очередная фаворитка. Ему по вышеизложенным причинам, а мне из чувства самосохранения, ведь если кто-то узнает, что я воздействую так на главу государства, мною легко пожертвуют словно пешкой при гамбите. Пусть я нашлась в достаточно уединенном имении, но все же газеты туда попадали регулярно и без опоздания, благодаря маленькой портальной шкатулке для корреспонденции в библиотеке Ардуино Бруно, более того он всячески поощрял моё желание читать периодику в надежде, что какая-либо новость меня натолкнет на утерянные воспоминания.

В общем и целом, проведя несколько дней подробно изучая политическую и экономическую ситуации в стране я могла бы охарактеризовать одной фразой — «Всё гнило в Датском королевстве». Не все были рады вступлению на престол темной лошадки Себастьяна Виверна, он больше времени проводил в учебе, странствиях за рубежом и с дипломатическими миссиями, чем наводя мосты с парламентом и лебезя перед группой министров, поэтому они не знали, чего от него ожидать, и заочно опасались. Бруно же, единственный раз высказался по поводу правления отца Себастьяна, и больше на моё желание его разговорить на эту тему ни разу не поддался. Но даже мягкий в суждениях Арду чётко обозначил свою позицию — перемены назрели, но старый монарх не желал прислушиваться к новаторским идеям и слыл ретроградом и закостенелым в своих убеждениях правителем.

— Не нужно за меня беспокоиться, Дрэго, я прекрасно отдавала себе отчет, что обо мне могут подумать, когда решилась исполнить вашу, скажем так, просьбу. Не сочтите за дерзость, но как-то не похожи эти люди на ваших верных соратников, — обратилась к нему я. Ожидая ответа я присела на корточки и наполнила флягу ледяной водой, сделала несколько жадных глотков, и когда заболело горло и заломило зубы, опустила её. Еще раз набрав я предложила её Величеству, и пока мыла руки и брызгала чистой водой на лицо, Себастьян тоже утолил жажду.

— Ты удивительно прозорлива, Тьяна, — его все время швыряло с «ты» на «вы», и честно говоря, мне бы уже хотелось, чтобы он остановился на любом из двух вариантов, — те двое болтунов, что были замыкающими из отцовской стражи, остальные мои.

— И вы доверили свою спину, — не говоря о моей, — людям которым не доверяете? — удивилась я, и тут же, по немного виноватому выражению лица и по тому как Виверн вел себя все время, в буквальном смысле контролируя ситуацию с любых точек, а это было бы понятно любому, кто знал его чуть больше, чем эти двое я поняла… — Это провокация, да? Вы специально сделали вид, что открылись? Ждете нападения?

— Тьяна, мне… — я не дала ему даже озвучить марающую меня ложь.

— Значит так, Вашество, простите, что у меня нет должного пиетета, я не падаю ниц и не посыпаю голову пеплом, стоит вашим глазам загореться красным, но я категорически отказываюсь продолжать оказывать вам свое посильное содействие, если вы намерены использовать меня втёмную. Я вам не деревянный троянский конь. — Я проигнорировала его «что за лошадь» и продолжила. — Я доверила вам свою жизнь и дала клятву, так что, либо все карты на стол, либо барахтайтесь сами в вашем плодородном гумусе, а я умываю руки. По большому счету мне нечего терять, я, как никто другой понимаю на сколько низко ценится власть имущими человеческая жизнь, да, мы шестеренки в механизме, но вполне себе заменяемые и нечего роптать по этому поводу, будь благодарен и служи Отчизне. — Поэтому если Его Величество намеревается продолжать свои закулисные игры и вслепую двигать фигуры на шахматном поле, я, пожалуй, пойду, умереть я могу и где-нибудь в другом месте, и даже чаю не так скоро, как здесь.

Он долго и задумчиво смотрел на меня, внимательно изучая реакцию и осмысливая сказанные в праведном гневе слова. Я попала сюда, я выжила, я смогла, и я не собиралась сложить голову ради пусть хорошего монарха, но по большому счету совсем мне чужого человека. Я не стражница и не присягала ему на верность. И я не блефовала. И он это понял.