Изгнанница Муирвуда - Джефф Уилер Страница 10

Чем ближе становилась башня Пента, тем труднее было сидеть смирно, не разглаживая поминутно складки платья. Колеса кареты постукивали по гладко вымощенной улице, и, хотя уличная суета замедляла продвижение, конный эскорт в мундирах Комороса упорно расчищал ей дорогу. Почти четыре года прошло с тех пор, как Майя в последний раз видела этот замок, была дома. Сердце ее пело от радости. Живя в Бриджстоу, она выучила язык Прай-Ри, и теперь ей не терпелось продемонстрировать свое новое умение отцу. Ей исполнилось почти тринадцать, и за время отлучки она выросла и повзрослела. Теперь она знала, как работает Тайный совет, умела оценить по достоинству мудрую подсказку и почтительно выслушать наставление опытного царедворца. Порой ее решения бывали противоречивы, но ни одного из них отец не отменил. Майя втайне надеялась, что он гордится ее успехами.

Разлука с матерью далась ей тяжело. Поскольку писать женщинам не дозволялось, Майя получала от матушки лишь устные послания либо письма, которые та диктовала писцам. Майе читали эти письма вслух. Сообщения, распоряжения и предписания от отца приходили постоянно. На людях Майе приходилось притворяться неграмотной, однако в сундучке у себя она хранила несколько посланий, и, оставшись одна, находила в них утешение, перечитывая написанное и водя пальцем по выведенным чернилами буквам.

Когда солнце коснулось главной башни, карета прогрохотала по широкому подъемному мосту и остановилась так внезапно, что Майя едва не покатилась кубарем с сиденья. Во дворе, в гуще спешивающихся рыцарей-мастонов, которые сопровождали карету, Майя разглядела черную рясу и взъерошенные волосы канцлера Валравена. Поверх рясы канцлер надел коричневый меховой плащ, усыпанный драгоценными камнями, и церемониальную накидку, говорившую о его высоком положении. Майя помахала ему из кареты. Канцлер улыбнулся. Лакей из числа зевак поспешно поднес ей скамеечку и помог сойти на землю.

— Превайли, приа хоспиа, черу Марсиана, — приветствовал ее канцлер и глубоко поклонился.

— Превайли, канцлер, — ответила Майя, присев в низком реверансе. — Вы боитесь, что я забыла родную речь? Я не забыла.

Канцлер окинул ее сияющим от гордости взглядом.

— Как вы выросли! Вам впору танцевать у майского дерева!

От радости, наполнявшей его взгляд, Майя смущенно покраснела.

— Вы уже почти взрослая. Я получал донесения обо всем, что происходило во время вашего визита в Прай-Ри, и должен заметить, что ваши решения делают вам честь. Ваш благородный отец гордится вами, это несомненно. Он послал меня встретить вас и препроводить к нему в покои.

— Спасибо, канцлер, — сказала Майя. — Я скучала по вам.

Он улыбнулся и предложил ей руку. Майя расправила платье, оперлась о локоть канцлера и пошла через двор. Из темных конюшен выскакивали конюхи, подхватывали поводья, распрягали лошадей. Майя кивнула им и улыбнулась, заметив неприкрытое удивление на их лицах. Она еще в Прай-Ри поняла, что благодарность лишней не бывает, и даже самый последний слуга, если отметить его заслуги по достоинству, преисполнится к хозяйке искреннего уважения и будет служить не за страх, а за совесть.

Они вошли в главную башню. Глаза Майи не сразу привыкли к темноте, но у входа стояли, освещая путь, несколько яр-камней. Внимание Майи привлекли их лица — древние, выщербленные, полустертые, они все так же улыбались входящему. Виды и звуки Комороса утишили мучавшее ее чувство голода, и ей до боли в руках хотелось трогать все вокруг, от дверных косяков до деревянных панелей на стенах. Дворец был прекрасен и устроен с глубочайшим вкусом, ибо отец ее был человек утонченный и не терпел неряшества и неопрятности. Усилием воли Майя заставила себя успокоиться.

— Ваше возвращение пришлось на нелегкие времена, леди Майя, — тихо, чтобы никто не подслушал, шепнул ей канцлер. — Впрочем, вскоре вы и сами все узнаете. Я только не хотел, чтобы для вас это стало сюрпризом.

— Что случилось? — спросила Майя, и сердце ее пустилось вскачь. В письмах, которые писал отец, повелевая ей вернуться, не было ничего тревожного!

— Это случилось не враз, моя госпожа, а шло понемногу, постепенно. Так уж устроен мир: если люди недовольны друг другом, неприязнь между ними растет, словно плесень на сыре. Нынче все зашло уже далеко, и, боюсь, вы будете неприятно удивлены тем, что увидите. Покуда вы были в Бриджстоу, ваши родители несколько… охладели друг к другу.