Чародейка из Вавилона - Настя Север Страница 10

– Вадим, – негромко позвал Талий Джонас.

Вадя моргнул и вернулся к нам спустя долгие три секунды.

– У меня живот болит, – очень неправдоподобно соврал он. – Я отйду, ничего?

Талий Джонас сложил пальцы домиком над тарелкой с едва тронутым стейком.

– Возможно, нам стоит пригласить целителя? – удивляюсь, как от его тона не замерзло вино в фужерах. – Тебе часто нездоровится.

Вадя бросил взгляд на меня, будто опасался, что я сейчас быстренько сбегаю за матерью, и его обман раскроется.

– Съел шаурму из киоска.

Я поморщилась. Вадя действительно был любитель всякой такой дряни – будто не догадывался, из чего ее делают. «Но мясо же проверяют!» – убеждал меня он, весь перемазанный соусом, а я только и сдерживалась от тошноты – даже соответствующая всем нормам, крысятина все равно остается крысятиной. И все это при том, что у них есть персональный повар.

Вадя ушел, демонстративно держась за живот, и мы остались вдвоем.

Ох.

Я взяла фужер и сделала глоток терпкого красного вина.

– Вы узнавали, какие книги он брал в библиотеке? – спросила я сквозь стук собственного сердца. Так, Рина, держи себя в руках. Это будет выглядеть плохо, если начать его внезапно соблазнять прямо сейчас.

Я чуть подалась вперед, и невесомая ткань плотно обтянула мою грудь.

Мне почудилось хмыканье, и Талий Джонас вернулся к стейку.

– Совершенно бессистемная подборка. Родство душ. Исследования близнецов. Феномен неродственных двойников.

Почему же бессистемная?

– Вадя встретил двойника?

Может, это и есть загадочный Лис, о котором Вадя так упорно молчит? Если так, то это может быть очень опасно – хоть это и не подтверждено официальными исследованиями, если происходит встреча двойников, то их начинают преследовать несчастья, пока один из них или оба не погибнут.

– Я тоже сначала так подумал. И направил запрос в базу данных ОМП – совпадений нет.

Только если Вадин двойник – не дикий, которого пока не успели поймать. Где он мог его встретить, в лесу, что ли?

– На следующий день Вадим внезапно проявил интерес к истории минувшего. Потом обратился к истории мультипликации немагов. Затем – к кинематографу. К немагическим средствам связи. К генетическим экспериментам немагов.

Вот теперь я тоже перестала улавливать связь. Для чего ему все это? Хотел снова запустить спутниковую связь? Сравнивал Годзиллу с ящерами-мутантами из Глуши? Думал генетически вывести смешариков? Что было в его голове?

– Странно.

Талий Джонас промокнул губы салфеткой.

– Кроме того, он интересовался биографией Рамона.

О, господи. Учитывая его либеральные идеи.

– И моей биографией, – закончил Талий Джонас.

Я в каком-то оцепенении смотрела, как он откладывает салфетку.

Я должна ему рассказать. Про Вадины антиправительственные лозунги. Потому что одно дело – втихую бурчать себе под нос, другое – копать под собственного отца.

– Вадим придерживается левых взглядов, – спокойно заметил Талий Джонас и взял фужер. – Это нормально для юноши его возраста и склада ума. Впрочем, я бы не хотел, чтобы это зашло слишком далеко.

– Не думаю, что он способен на что-то радикальное, – сказала я. – В любом случае, я не заметила, чтобы в Академии или за ее пределами он встречался с кем-то… подозрительным.

Если только он не делает этого после занятий. Или – обожемой. В библиотеке.

– Он общается только с вами, не считая студентов первого курса Агромагии. Но это общение не выходит за пределы Академии.

– Вы следите за ним?

Холодные глаза обратились ко мне.

– Разумеется.

Талий Джонас поднялся – и подошел, чтобы отодвинуть мой стул. До меня донесся аромат его парфюма, и голову слегка закружило – или это от вина?

Умопомрачительный.

– Я провожу вас в гостиную.

Я изящно поднялась и – оступилась и едва не упала – если бы он меня не подхватил за талию.

– Ох, простите, – выдохнула я, краснея – и отчасти от неподдельного смущения. Внутри все затрепетало и заволновалось от его теплых уверенных рук, и мне так захотелось задержаться в его объятиях…

Талий Джонас терпеливо и совершенно невозмутимо удерживал меня, пока я слишком медленно и неловко выпутывалась из длинных юбок. Его глаза цвета арктического льда следили за моим лицом в его обычной бесстрастной манере, а мои, я так думаю, сверкали, как угли в его камине, и выдавали с головой.

Наконец, дальше барахтаться стало уже просто неприлично, и я вернула равновесие.

Талий Джонас взглянул на часы на руке, настолько дорогие, что стоили они, наверное, как наш дом со всей мебелью и некоторыми амулетами. От этих часов магией не просто веяло – сила, заключенная в них, пружинила от кожи, если стоять слишком близко. Как я сейчас.

– Прошу извинить, меня ждут во дворце, – невыразительным голосом произнес Талий Джонас. – Хотя компания господина Императора и вполовину не столь приятна, как ваша, Рина, я вынужден идти. Чувствуйте себя, как дома, – он мне кивнул и, отступив от этого слишком уж обходительного прощания, усмехнулся. Наверное, от разочарования, которое я не смогла сдержать. Или его просто забавлял мой флирт. Возможно, он находил смешным все мое поведение, что определенно было очень обидным.

– Благодарю вас, господин Джонас. Хорошего вечера, – вложив в улыбку все свое очарование, ответила я в его же манере. И скисла, когда он действительно ушел, оставив в комнате запах дорогого парфюма.

Ладно. Не время унывать. Где там бродит так кстати слинявший Вадя?

***

Вади не было ни в гостиной, ни в столовой, ни в его комнате, и, в конце концов, мне надоело бродить по их огромному дому. Я хотела подозвать кого-то из слуг, но те были слишком хорошо вышколены и сами на глаза не лезли, а распоряжаться чужими слугами – слугами Талия Джонаса – мне казалось каким-то неловким. Я же не у дяди, все-таки.

Облегченные чары поиска по ауре со сниженным радиусом охвата привели меня к дальней двери на втором этаже. Еще с детства я помнила, что это – святая святых, где нам запрещалось играть – кабинет хозяина дома.

Но теперь мы выросли, а Вадя УЖЕ был внутри.

Я толкнула дверь и застыла.

Вадя стоял у открытого сейфа. С отсутствующим лицом он сжимал в кулаке – обожемой, флеш-камень. На мое присутствие он никак не среагировал – он его не заметил, и это был очень нехороший, тревожный признак. Что на этом камне? Какой глубины и сложности записи? Сколько он мог тут простоять? А если он… затерялся?

Вадя никогда не был хорошим менталистом. Никто из нас не был хорошим менталистом. «Правило девятнадцать: никогда не читайте незнакомые флеш-камни без специальной подготовки».