Эхо Севера - Джоанна Рут Мейер Страница 10

– Тебе нужен свет, – внезапно раздался чей-то грубый, странно звучащий голос. – В его рюкзаке есть фонарь.

– Кто там? – спросила я, вскинув голову.

– Зажги фонарь, и сама увидишь.

Была ли я ошеломлена? Да. Но страха при этом совершенно не испытывала. Радость от того, что мой отец нашелся и он жив, затмевала собой все остальное. Повинуясь загадочному голосу, я покопалась в отцовском рюкзаке, и действительно нашла там и спички, и фонарь – тяжелый, до краев заправленный керосином. Сидя на корточках, я зажгла его и подняла над головой.

Среди деревьев стоял белый волк. Его шерсть сливалась со снегом, ярко горели огромные янтарные глаза. Волк приблизился ко мне, и я до боли сжала впившуюся в ладонь металлическую ручку фонаря.

– У нас мало времени, – сказал волк, остановившись всего в одном шаге от меня.

Я вскрикнула и выронила фонарь. Каждая клеточка моего тела кричала мне: «Беги! Беги!» Как волк мог говорить со мной?

Но я не могла бросить своего отца.

– Послушай, ты пожалеешь, если лишишься света, – хрипло сказал волк. – Подними фонарь.

Я подхватила упавший в снег фонарь – к счастью, керосин не успел вылиться – и сжала его в своей дрожащей от волнения и испуга руке.

«Должно быть, я засыпаю в лесу и вскоре замерзну до смерти, – подумала я. – Тогда все становится понятно – говорящий волк, найденный в снегу отец. Это всего лишь призраки, сотворенные моим умирающим сознанием».

Дыхание вырывалось из ноздрей волка белыми облачками пара.

– Я не сон, и твой отец тоже, – словно прочитав мои мысли, сказал он, подойдя еще на шаг ближе. – Но у нас совсем мало времени.

Я схватила отца за руку, стараясь не впадать в панику из-за голубоватого оттенка, который приняла его кожа. Помассировала, как могла, его пальцы.

– Кто ты? – прошептала я, обращаясь к волку. – Почему ты здесь, и что тебе нужно?

– Я пришел, чтобы спросить тебя кое о чем, – ответил волк. – О том, чего не сохранила моя память или о чем не осмеливался спросить до сих пор.

Господи, до чего же холодно! Я приложила ухо к отцовской груди – послушать, как бьется его сердце, и бьется ли оно вообще. Звук был очень слабым. На меня с новой силой накатил страх.

– Ты должна отвечать быстро, – сказал волк. – Я не думаю, что мне вновь удастся прийти. Во всяком случае, этим путем. Ведь это ее лес, и ей не понравится, если я его покину.

Я взглянула на волка, совершенно не понимая, о чем он говорит. В голове у меня была лишь одна мысль – о том, что нужно как можно скорее согреть отца.

– Чего ты хочешь от меня? – спросила я.

– Обещания.

– Что именно я должна тебе обещать?

– Обещай, что пойдешь через этот лес ко мне домой, и останешься там со мной на год.

– Зачем мне все это? – дрожащим голосом спросила я.

– Затем, что если ты это сделаешь, я спасу твоего отца и благополучно отправлю его домой. Он был заперт в этом лесу несколько недель. Даже месяцев, быть может. Если бы не я, твой отец давно был бы мертв, или, что еще хуже, оказался в ее власти.

У меня кружилась голова, и думала я только о том, что моего отца необходимо как можно скорее согреть.

– Не понимаю тебя, – сказала я волку.

– У тебя есть возможность спасти его, – ответил он. – Выбирай: или ты идешь со мной, или он умрет.

Кожа на лице отца стремительно приобретала темный оттенок. Пульс, который я чувствовала кончиками своих пальцев, стал неровным и лихорадочным. Что-то горячее вздрогнуло у меня в груди – наверное, сердце. Выбор… У меня, по сути, не было никакого выбора.

– Я найду способ вернуться к тебе, папа, – произнесла я, целуя отца в холодный лоб. – Найду дорогу назад.

Я заставила себя подняться на ноги и твердо сказала, глядя волку прямо в его янтарные глаза.

– Я обещаю пойти с тобой. А теперь спаси моего отца.

– Иди за мной, – сказал волк, направившись к краю поляны. Я тяжело поплелась следом за ним.

– Ты же сказал, что спасешь его!

Я оглянулась на желтое пятно света от фонаря, рядом с которым лежал в снегу мой отец. Жизнь по капельке покидала его. Ужас шевельнулся в моем сердце, но тут же сменился надеждой и странной, непоколебимой уверенностью в том, что все будет хорошо. Мне на щеку упала снежинка и тут же растаяла – испарилась в моих жарких, горючих слезах.

Волк остановился передо мной, поднял к небу свою белую морду и резко, громко рявкнул – даже если это было какое-то слово, разобрать его я не смогла.

И тут же с новой силой взвыл ветер, срывая с меня меховую накидку. Он осыпал мое лицо дождем мелких, острых словно льдинки, снежинок. И тут же сквозь завывание ветра я вдруг услышала звон конской сбруи, лай собак и песенку, которую кто-то напевал в этой метели. Я узнала эту песенку, и голос тоже узнала. Он принадлежал старику Тинкеру.

Мое сердце дрогнуло и зачастило от радости.

– Отойди в сторону, – сказал волк, оглянувшись на меня через плечо.

Я нырнула за деревья и затаилась.

Сани Тинкера приблизились, осторожно лавируя среди деревьев. Лаяли собаки, качался подвешенный на шесте над санями фонарь. Тинкер остановился возле моего отца и моментально оценил ситуацию. Он втащил отца в сани, укрыл лежавшими там меховыми накидками. Затем откупорил бутылку, в которой могло быть только что-нибудь спиртное и крепкое, и влил несколько глотков ему в горло.

После этого Тинкер и сам приложился к бутылке, вскочил на сани, свистом подозвал к себе собак и вместе с ними исчез в снежной круговерти.

Я выскочила на поляну, стала кричать им вслед – они меня не услышали.

И тут же возле моего колена возник белый волк.

– Я свое обещание сдержал, госпожа, – сказал он. – Теперь твоя очередь сдержать свое. Мы должны спешить. Она уже чувствует, что ты здесь. Нам придется бежать, ты сможешь?

Над поляной пронесся еще один порыв ветра – резкий, ударивший мне прямо в лицо. Он не давал вдохнуть и едва не сбил меня с ног. Застонали, заскрипели деревья. Мне почудилось даже, что они стонут от предсмертной тоски, готовые расколоться, разлететься на куски.

– Беги! – рявкнул волк, перекрывая вой ветра. – Беги и постарайся не терять меня из виду!

Он прыгнул в темноту, и я, как могла, поспешила следом, чувствуя, как горят мои легкие, которым не хватает воздуха.

Я бежала через лес, сквозь ветер и тьму, и видела перед собой только белую размытую тень волка. Догнать его никак не удавалось, он постоянно был впереди. Во всем мире для меня не осталось ничего, кроме грызущего холода, задыхающихся легких, разрывающегося от напряжения сердца в груди.

Я бежала, уклоняясь от деревьев, тянувших ко мне костлявые пальцы своих голых ветвей; от жестокого ветра, пытавшегося повалить меня с ног.