Отражение. Опасность близко  - С. К. Ренсом

Окно в моей комнате словно взорвалось. В него ворвался холодный утренний воздух – я вскочила и сунула ноги в шлепанцы, на секунду заподозрив, что сплю. Хруст стекла под подошвами доказывал обратное. Включив свет, я быстро огляделась, но не было похоже, что в комнату что-то бросили. Я поспешила к окну. Задернутые шторы задержали бо́льшую часть стекла, но кучки кажущихся смертельно опасными осколков предупреждали о том, что подходить ближе к раме в столь легкомысленной обуви не следует. Подавшись вперед, я открыла шторы. В тусклом утреннем свете дорога была совершенно пуста.

В этот самый момент в дверь ворвался мой папа, за ним по пятам семенила мама.

– Алекс! Что это было? Ты в порядке? – Он обозревал нанесенный комнате ущерб и осторожно прокладывал путь к окну. – Ты кого-нибудь видела? – вертел он головой в разные стороны.

Сердце у меня бешено колотилось, и, прежде чем ответить, пришлось набрать в грудь побольше воздуха.

– Нет. Когда я оказалась у окна, тот, кто это сделал, успел бесследно исчезнуть.

– Ну давайте не будем драматизировать события, – перебила меня пытающаяся успокоить всех мама. – Может, это была птица, не обязательно человек.

Мы с папой понимающе переглянулись, осознавая, что она бормочет какую-то чушь. Не в силах окончательно унять дрожь, я посмотрела на землю перед окном.

– Отсюда мне не видно никаких птиц. Может, ты пойдешь посмотришь. Если это действительно птица, то, наверное, лучше будет, если мы прекратим ее мучения.

– Ладно, – кивнула мама и вышла из комнаты.

Как только она оказалась вне пределов слышимости, папа спросил:

– Ты что-нибудь нашла? Кирпич, например?

– Ничего такого. Но все же что-то где-то должно быть. Либо очень тяжелое, либо стремительно летевшее – ведь окно пришло в полную негодность.

Он хмыкнул в знак согласия и опять бросил взгляд на дорогу:

– Мы так этого не оставим. – Он быстро обнял меня. – Пойду надену кроссовки, и, думаю, тебе тоже стоит сделать это. Вернусь через секунду с совком и мешком для мусора. – Когда папа выходил из двери, его голос вдруг стал совсем другим: – О, привет. А я и не думал, что ты можешь функционировать в такое время суток.

Мой брат попытался взглянуть на него с некоторой осмысленностью, но в пять утра он еще был не в силах бороться со сном.

– Подумал, вдруг на нас напали. И захотел помочь, – стал бормотать он мне, когда папа уже исчез из комнаты.

– Ты слишком много играешь в компьютерные игры. Собирался бросить в разбойников свою приставку?

– Ха-ха. Обхохочешься. Так что произошло-то?

– Пока еще не знаем. В моей комнате разбили окно. Мама решила, что в него врезалась птица, а мы с папой считаем, что кто-то что-то в него бросил. Но ни камня, ни чего-либо в этом роде не видать. – Я пыталась говорить легко и не показать, до какой степени напугана.

– Чудно как-то. – В его глазах мелькнул слабый интерес. – Ревнивый бойфренд? Взбешенная подруга? Как-то так? – Я бросила на него самый уничижительный взгляд, на какой только была способна.

– Вряд ли. И когда это я в последний раз обижала кого-то?

Он снова быстро оглядел комнату.

– Тогда это действительно птица. – И, скорее всего, так оно и было.

– Ну, если я вам не нужен, пойду нырну в постель, прежде чем папа заставит меня вскарабкаться по лестнице и заделать эту прореху, – пробормотал он, разворачиваясь на месте и направляясь к себе.

Маленькими шажками я пробралась к стулу и села на него, чтобы переобуться. Несмотря на шлепанцы, моя правая ступня оказалась утыкана крошечными осколками, из одного пореза сочилась кровь. Я достала из коробки салфетку и вытерла ее. Ранка совсем маленькая, почти что царапина, и заклеивать ее пластырем не было нужды. Я зажимала ее салфеткой до тех пор, пока кровь не остановилась, и попыталась нашарить под столом кеды. Уже собираясь надеть их, обнаружила вдруг, что в одном из них что-то есть. И когда я перевернула его, на ковер выпал маленький тяжелый белый шарик.

Секунду я таращилась на него, а потом неуверенно взяла в руку. Шарик был завернут в бумагу, прикрепленную к нему скотчем. Задержав дыхание, я поддела ногтем его кончик, смятый лист развернулся, и на стол упал мячик для гольфа. Почерк был мне незнаком, но кровь застыла у меня в жилах, когда я прочитала: