Глаз дракона - Кэза Кингсли

Было раннее утро, для летних каникул — даже слишком раннее, а будильник Эрека Улисса Рекса уже поднял трезвон. Перебирая малюсенькими ножками, часы ходили туда-сюда и наконец не выдержали. Они поддали стеклянный шарик. Тот угодил мальчику прямо в лицо, еще чуть-чуть — и стукнул бы по искусственному глазу.

Эрек потер щеку, зевнул и приоткрыл нормальный глаз. Будильник ликовал, точно футболист, забивший гол. Он подскочил к шариковой ручке и мастерским ударом отправил ее мальчишке в ухо. Эрек застонал. Если не встать, противные часы начнут прыгать по нему. Можно бы, конечно, закинуть их подальше, но ведь они все равно вернутся, а завтра вообще разбудят чуть свет.

— Отстань! Говорил же, мне можно поспать. Лето на дворе!

Стоило оторвать голову от подушки, как что-то вцепилось в губу. Зубная щетка! Еще один мамин подарок. Упираясь тоненькими ручками и ножками, она стала начищать Эреку зубы, да так, что он едва не поперхнулся.

Мальчик отшвырнул надоедливую штуковину на пол, и та выбежала из комнаты. Эрек проводил ее взглядом. Прошлой ночью он запер часы в шкафчике в ванной. Уж не щетка ли помогла им выбраться?

Давным-давно, когда такие покупки еще были им по карману, мама заказывала эти странные живые вещи в каком-то магазине под названием «Вулкан». Эрек с детства к ним привык и смотрел почти как на домашних животных. Правда, мама запрещала показывать их гостям — те ведь могли решить, что спятили…

Начинался еще один кошмарный день кошмарной недели, да и весь год, по мнению Эрека, вышел просто кошмарным. Его большая семья все время переезжала с места на место. Новые квартиры оказывались все меньше и меньше, а деньги таяли на глазах. Только за последний год пришлось менять жилье целых девять раз. С такими темпами не было времени даже завести друзей, не говоря уже о том, чтобы с ними поссориться.

Прошло всего несколько дней с тех пор, как двенадцатилетний Эрек с братьями, сестрами, питомцами и приемной мамой Джун О’Хара перебрались в Нью-Йорк. Владелец их новой квартиры назвал ее «скромненькой». «Конечно, — добавил он, — по закону для такого семейства она маловата». Вообще-то хозяин скорее приукрасил действительность. Ночами братья Эрека ютились на диване, а мальчик спал в кладовке, возле стиральной машины. Он надеялся только, что мама не приведет новых бродяжек — ведь их всех она подобрала на улице.

Каждый ребенок у них в семье имел какую-нибудь… скажем так, особенность. У Эрека был стеклянный глаз (на самом деле — пластмассовый). Одиннадцатилетняя Нэлл передвигалась только с помощью ходунков. Девятилетний Тревор почти всегда молчал. Тринадцатилетних близнецов, Дэнни и Сэмми, бросили их родные. Четырехлетняя Зои вела себя как настоящая дикарка.

Эрек был высокий и худой. Его темные волосы спереди росли прямо, а сзади вились мелким бесом. Искусственный глаз немного отличался по цвету от настоящего, голубого. Но мальчика волновало кое-что посерьезней, чем странные волосы и глаз. Он называл это «смутными мыслями».

От них шла кругом голова, перед глазами все плыло, а в мозгу словно тучи клубились. Желудок подпрыгивал, грозил устроить Бостонское чаепитие [1]и с воинственным ревом выкинуть еду обратно. Хуже того — смутную мысль невозможно было ослушаться. Она хватала мальчика, точно борец сумо, и держала, пока он не выполнит приказ. Эреком, будто марионеткой, управляла чужая воля. Он сопротивлялся изо всех сил, но в конце концов всегда проигрывал.

До сих пор он получал только хорошие приказы: набросать у лестницы подушек незадолго до того, как Зои скатится по ступенькам, или подхватить ее, чтобы не выскочила на дорогу перед машиной. Он, конечно, был рад помочь, но в основном чувствовал себя бесплатной нянькой, которая мается животом. И чудиком со странностями. Пророческий дар пополам с гастритом — то еще сочетание. Но хуже всего был страх: вдруг однажды его заставят сделать нечто ужасное?

В ту ночь Эрек спал неважно. В темноте его разбудил громкий щелчок. Чего не бывает в новой квартире? Желудок поворчал немного, но, к счастью, мальчик снова заснул.

Эрек расчесал прямые волосы, решив, что спутанные кудри на затылке и так обойдутся. Перешагнув через двух сонных псов, Татта и Кинга, он поплелся по коридору. Тут на него чуть не наскочила вешалка, еще одна штуковина из «Вулкана». Она выплясывала на ковре чечетку и размахивала деревянными руками, словно хотела о чем-то предупредить. Эрек отмахнулся.

Солнечный свет наполнял тесную кухоньку, поблескивая на русых макушках близнецов, — у Дэнни волосы торчали во все стороны, а у Сэмми были стянуты в хвостик. Высокий и худющий Дэнни набивал рот кукурузными вампирчиками, черпая их прямо из коробки. На ней красовалась надпись «Летающий граф».

— Представляешь, Сэм подняла меня чуть свет, — сказал мальчишка, широко раскрыв голубые глаза.

Сэмми нахохлилась и сдвинула брови:

— Ты бы меня тоже поднял, если бы такой… клоун-переросток на тебя пялился.

— Это точно. — Дэнни снова захрустел хлопьями.

— Вы о ком? — не понял Эрек.

— О ней. — Дэнни ткнул в сторону входной двери.

Там, на складном пластиковом стульчике, примостилась огромная толстуха. Она и впрямь походила на клоуна. Ее лицо покрывал толстый слой белой пудры, а пухлые щеки пылали от румян, как огненные шары. Нос был похож на картошку. Заплывшие глаза окружала синяя боевая раскраска. Гладкие черные волосы липли к щекам, сходясь в районе первого подбородка. Лицо женщины и так по форме напоминало сердце, а челка клинышком и вовсе превратила его в плохо замаскированную валентинку.

— Это кто?

— Нянька. И если стул до сих пор под ней не треснул, тут не обошлось без магии, — прошептала Сэмми. — Открываю глаза, а возле кровати — она. Я чуть заикой не стала.

— Нэлл и Зои она тоже разбудила?

Сэмми помотала головой.

— Нет. Она смотрела только на меня.

— Еще одна поклонница. Устроила тут цирк. — Дэнни похлопал ресницами и помахал на себя рукой, как веером.

— Рот закрой! — заулыбалась Сэмми.

Дэнни понизил голос:

— В честь Сэмми Рекс проводится слет клоунов. В знак преклонения перед такой красавицей они выбирают ее своей королевой. — Он вскинул брови. — О нет! У тебя раздувается нос!

Сэмми хихикнула, ее плохое настроение как ветром сдуло.