Факультет боевой магии. Сложные отношения - Таис Сотер

Год назад у меня было все, что нужно для счастливой жизни. Свой дом в столице, диплом артефактора, приглашение преподавать в университете. А еще у меня был жених. Мартин Шефнер, глава имперской службы безопасности. Заботливый, верный, понимающий мужчина, который вскоре стал моим мужем. И пусть «жили они долго и счастливо» возможно только в сказках, тогда я верила, что наш брак будет крепким. Ведь мы любили друг друга.

Как же так получилось, что теперь я была вынуждена ехать в неизвестность, с совсем другим мужчиной, да и еще на девятом месяце беременности? Неудача, наказание за принятие неверных решений, расплата за высокомерие Мартина и мою наивность… Или, возможно, все же любовь, заставляющая совершать чудовищные поступки с самыми искренними намерениями.

Неладное я почувствовала еще в поезде. Низ живота тянуло, тупая боль в спине стала настолько сильной, что заснуть больше не получалось. Немного повертевшись на узкой койке, я все-таки села. Опять хотелось в туалет. Какой уже раз за ночь? Посмотрела на своего спутника в раздумьях, стоит ли его будить, чтобы он проводил меня до конца вагона, где располагались удобства, и решила не трогать. Корбин и так почти не спал в последние дни.

С трудом поднявшись, сдавленно охнула, почувствовав, как по ногам потекла влага. Вот это уже было серьезно. Алхимик тут же открыл глаза и сел.

— Все в порядке, Софи?

— Кажется, началось.

Немного не вовремя. Сильно не вовремя. Я надеялась, что у меня по крайней мере есть еще неделя. Корбин непонимающе повторил:

— Началось? — Тут его глаза округлились: — Как это — началось?! Нам сутки ехать до места!

— Боюсь, ребенок этого не знает. Мне попросить его подождать? — спросила, пряча за сарказмом страх.

Рихтер несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь.

— Я справлюсь с этим, — решительно сказал он, убеждая в этом больше себя, чем меня.

— Конечно справишься. Не тебе ведь рожать в поезде.

Спазм скрутил тело, дыхание перехватило. Зато желание сбросить свое раздражение на Рихтера тут же прошло. Я оперлась руками о стенку вагона, пережидая, пока болезненные ощущения исчезнут. Рихтер успокаивающе гладил меня по плечам и спине, и от тепла его рук действительно становилось легче.

— Помочь тебе лечь? — заботливо спросил он.

Криво улыбнулась.

— Лучше постою. Так меньше спина болит.

— Тогда поищу проводника. Возможно, в поезде есть целитель или врач.

Отбросив иррациональное желание не отпускать алхимика от себя, кивнула.

Его не было чудовищно долго. За это время я успела дойти до кабинки туалета, вернуться, переодеться и пережить еще один приступ схваток. Боль накатывала волной, охватывала бедра и уходила к животу, ставшему твердым.

Вместе с Рихтером вернулся не только сонный и слегка выпивший проводник, но и пожилая дама, представившаяся фрау Гунтег. Муж ее, умерший несколько лет назад, был сельским врачом, которому она часто помогала принимать роды. Выгнав мужчин в коридор, фрау задала мне несколько вопросов о начале и частоте схваток, пощупала живот, понаблюдала за мной.

— У вас едва началось, а вы уже дышите так, будто ребеночек вот-вот появится, — неодобрительно сказала женщина. — Вы ведь чародейка, да? Мне так ваш муж сказал.

— Да. Я артефактор.

Поняв, что устала, легла на бок, обхватив огромный живот руками и инстинктивно его поглаживая, пыталась успокоить дитя внутри себя. Я не была менталисткой, но сейчас чувствовала беспокойство ребенка. Ему сейчас было так же страшно, как и мне.

— Тогда вы должны понимать, что просто вам не будет. Привыкаете вы к силе, что в крови бродит, а когда лишаетесь ее, становитесь слабее обычных людей. Когда магия исчезла полностью?

— На пятом месяце, — в голосе моем горечь смешивалась с гордостью.

Чем раньше будущая мать, если она являлась магически одаренной, теряла свои способности, тем более сильный талант должен был развиться у ребенка в будущем. В среднем происходило это в начале или середине третьего триместра, у некоторых и вовсе за неделю перед родами. За последние месяцы не раз жалела, что я не из таких женщин. Жизнь без магии, да и еще в не очень комфортных условиях вдали от дома порой казалась невыносимой. Но когда я впервые ощутила, как младенец шевелится в животе, и начала понимать, что вскоре на самом деле стану матерью, мое отношение начало меняться. Внутри меня было не безликое существо, делающее меня слабой и уродливой. Нет, это было мое дитя, плоть от плоти и кровь от крови. И свой дар он тоже получил от меня… или от моего мужа. Последнее признавать не очень-то хотелось, но я почти смирилась, что, возможно, артефактором малыш не станет.

— Ну и что вы тогда делаете в дороге? — Фрау Гунтег расстроенно покачала головой: — Нельзя рожать без должного наблюдения и ухода, тем более когда вы так ослаблены. И куда ваш муж смотрит? Хорошо хоть роды только начались, а через час остановка в Дельве будет. Там выйдете и до больницы доедете.

— А если не успею?

— Время у вас есть, — успокоила меня фрау. — До утра должны дотянуть, а то и дольше. Я объясню все вашему мужу. И простите за любопытство, он у вас тоже чародей?

— Алхимик. А что?

— Удивили его очки. Когда впервые увидела, решила, что он слепой, но потом поняла, что ошиблась.

У Рихтера были слишком приметные глаза, а мы внимания избегали. Так что он был вынужден носить затемненные очки в помещении, невзирая на неудобства.

— Мой муж повредил глаза во время эксперимента. Сейчас он видит, но пока вынужден и ночью носить дополнительную защиту, — соврала я уже в который раз.

Люди побаивались Корбина, даже не зная, что он маг-элементалист, будто на подсознательном уровне чувствуя, как он опасен. Поэтому все вопросы о Корбине задавали мне. После того как моя беременность стала заметна, отношение людей ко мне вообще изменилось. Женщины в возрасте проявляли участие, дети — искренний и незамутненный интерес. Зато для мужчин я перестала существовать вовсе, не считая тех моментов, когда они считали нужным мне помочь. Да и то делали это неловко, избегая смотреть в глаза или заговаривать, будто стоит им это сделать, и я не отлипну от них никогда. Я к такому совершенно не привыкла. Лишь Корбин Рихтер смотрел на меня по-прежнему. Так, будто ничего между нами не изменилось. Будто я все еще его ученица.

Мы решили сойти в Дельве, городке небольшом, но не настолько, чтобы в нем не было больницы, а на железнодорожной станции телефонного аппарата. Что ж, мне повезло, что прогресс дошел и до севера Грейдора, так как несколько лет назад за пределами столицы об этом техническом чуде не слышали. А теперь в этом городе было аж пять телефонов — и один из них, к счастью, в больнице.