Город Эмбер. Побег - Дюпро Джин

Небо над Эмбером всегда было черным. Фонари на крышах домов и большие прожекторы на высоких мачтах, установленных на площадях, заливали улицы желтоватым светом. Прохожий, спешивший по своим делам, отбрасывал на мостовую тень — когда человек проходил под прожектором, она становилась совсем короткой, а потом снова удлинялась. В девять вечера фонари разом выключались, и город погружался в такую непроглядную тьму, что с тем же успехом можно было ходить с завязанными глазами.

Но время от времени ночь внезапно падала на город и в самый разгар дня. Эмбер был старым городом, и все в нем, включая электрические сети, обветшало и нуждалось в ремонте. Иногда огни фонарей вдруг начинали мигать, а потом гасли. Это были ужасные минуты.

Замерев посреди улицы или затаившись во тьме своих домов, жители города молча гнали от себя страшную мысль: а что, если городские огни, однажды погаснув, не зажгутся больше никогда?

Впрочем, большую часть времени жизнь текла своим чередом. Взрослые делали свою работу, дети ходили в школу, пока им не исполнялось двенадцать. А в День предназначения — последний день последнего учебного года — выпускники тоже получали работу.

Старший класс занимал комнату номер семь в юродской школе Эмбера. В День предназначения двести сорок первого года от основания города в этой комнате, обычно шумной по утрам, парила торжественная тишина. Все двадцать четыре ученика чинно сидели за своими партами, которые давно уже стали им малы, и молча ждали.

Парты стояли в четыре ряда, по шесть в каждом. В заднем ряду сидела стройная девушка по имени Лина Мэйфлит. Задумчиво глядя перед собой, она машинально наматывала на палец прядь своих длинных волос, а иногда наклонялась, чтобы выдернуть нитку из истрепанного подола своего плаща или подтянуть носки, то и дело сползавшие со щиколоток. Она тихонько постукивала ногой по полу.

Во втором ряду, нахохлившись и закрыв глаза, сидел Дун Харроу. Его черные волосы были взъерошены. Густые темные брови, придававшие его лицу всегда серьезное выражение, сошлись в одну упрямую линию. На мальчике была коричневая вельветовая куртка — такая старая, что рубчики на ткани совершенно стерлись.

Лина и Дун думали сейчас об одном и том же: «Ради всего святого, пусть мне достанется работа, о которой я мечтаю». Дун слегка шевелил губами, без конца повторяя название заветной профессии. Желание обязательно сбудется, если повторишь его много раз! А Лина снова и снова представляла, как она бежит по улицам города в красной куртке. Она старалась вообразить себе эту картинку как можно ярче.

Девочка подняла глаза и внимательно оглядела классную комнату, мысленно прощаясь со всем, что окружало ее столько лет. Прощай, карта города в сучковатой деревянной раме. Прощай, книжный шкаф, на полках которого стоят «Книга цифр», «Книга букв» и «Книга города Эмбера». Прощайте, ящики с этикетками, на которых написано «новая бумага» и «исписанная бумага». Прощайте, три лампочки под потолком, висящие так, что, где бы ты ни сидел, они бросали тень от твоей головы на страницу, которую ты читал. Прощайте, мисс Торн — наша классная дама. Она как раз закончила свою торжественную речь, которую произносит каждый год в День предназначения, и сейчас, пожелав им удачи во взрослой жизни, которую они готовы начать, не знает, что еще сказать, и молча стоит у стола, кутаясь в свою потертую шаль. А почетного гостя все нет и нет.

Наконец за дверью послышались тяжелые шаги. Мисс Торн радостно воскликнула: «Ах!» Дверь отворилась, и в классную комнату вошел мэр города Эмбера. Он обвел выпускников неодобрительным взглядом, словно это они опоздали.

— Добро пожаловать, мэр Коул, — сказала мисс Торн.

Мэр растянул губы в улыбке.

— Мисс Торн, сказал он, пожимая учительнице руку. — Мои поздравления. Подумать только, еще один год!