Баймер - Юрий Никитин

Этот дом в окружении грязно-серых многоэтажек просто элитныйбордоский дог среди дворняжек. Он и держится на брезгливом удалении, дажеотхватил для себя участок, пометил его изящным заборчиком из кованой ажурнойрешетки.

Остальные дома, что вообще-то дома как дома, кажутсясделанными из бетонных карт: вытащи одну – рухнет весь дом. А то исоседей завалит. А этот… этот – крепость, замок, каких в ЗатерянныхМирах навалом, но в сегодняшней Москве еще раз-два и обчелся.

Вокруг замка зеленеет великолепная и роскошная, хоть попакорми, трава. От старой дороги к дому стелется широкая черная полоса асфальта,уложенная с такой тщательностью, словно вместо гастарбайтеров с Украинытрудились инженеры Юлия Цезаря. Эта дорога ныряет под ворота, тоже из кованогометалла. Все ажурно, просматривается насквозь, вот сейчас из подземного гаражавыдвигается серебристая пуля мерса стоимостью под сотню тысяч баксов.Охранники, получив сигнал, что-то там включили, иначе с чего бы створки вороттак изящно и бесшумно поползли в стороны…

С той стороны ворот и дальше – не асфальт, атщательно подогнанные каменные плиты. Когда я приблизился к воротам, охранниквскинул руку. Его прицельный взгляд быстро просканировал меня с ног до головы,но на террориста я похож мало: средний рост, вес – как у бушмена, очки вдешевой оправе, гордо выпуклая спина, грудь, колесом перееханная, в рукахпотертая папка с бумагами.

– Ага, – сказал охранник, – ты, эта… ты приходилмесяц тому…

– И два, – ответил я так же скромно. –И три. Я аспирант, ношу рефераты.

Он махнул мускулистой дланью.

– Проходи, реферат.

К парадной двери подошли, разговаривая, двое красивых,породистых и осанистых мужчин. На улице такие не попадаются, не встретишь вбулочной или гастрономе, но как только по ящику прямые передачи из Думы илиправительства, то по коридорам и лестницам именно их прут косяки, стада,табуны, даже ржут, как брабантские кони…

Один, похожий на преуспевающего адвоката, похлопал покарманам, другой, явный банкир или финансист, засмеялся и нажал три кнопки накоробочке домофона. Я остановился за их спинами.

Адвокат продолжал:

– …мой тоже как-то попросил комп. Вроде бы для занятий… Знаюэти занятия! Что мне делать? Мой отец наверняка сразу бы за ремень,переспросил, что-что? Но сейчас другое время, да и мы… другие. К тому жене стоит забывать, что теперь блюдутся даже права ребенка! Да-да, за ременьмогут и лет пять засадить по самые помидоры… Я говорю: хорошо, будет тебекомпьютер, а сам так тщательно выговариваю это поганое слово, с ударением,чтобы понял, как надо говорить. И что, намекаю интонацией, если будетговорить «комп», то не видать ему компьютера как своих ушей. Они ж самолюбивые,им ничего нельзя в лоб, а все намеками, подсказками… Будет, говорю, куплю самыйновый, мощный, но только если принесешь школьный табель с хорошими отметками.А сам думаю, компьютер-то я куплю, но сразу же установлю на нем всякиепароли, чтобы только заниматься, но ни в каком из Интернетов смотреть порнухуили хуже того – играть…

В коробочке на двери щелкнуло. Из черной сеточкираздался детский голос:

– Хто там?

– Это я, – ответил адвокат и продолжал весело: –Поверишь, с того дня про компьютер… ух и слово ж поганое придумали, языксломаешь!.. и не заикался.

Снова щелкнуло, дверь чуть дрогнула, освобождаясь отмагнитного замка. Адвокат потянул за ручку, я вошел следом, глупо оставаться иперезванивать, академик уже предупрежден, что буду через двадцать минут.

Осанистые даже не удостоили меня взглядом. По мне видно, чтоя что-то вроде мальчика с пиццей, хотя я не мальчик и пиццы у меня в руках ненаблюдается. В огромном холле из будочки консьержки выглянул крепкийпарняга, кивнул адвокату и банкиру, меня окинул цепким взглядом, но ничего неспросил, помнит, я, в самом деле, прихожу сюда раз в месяц.

Перед шахтами двух лифтов адвокат нажал кнопку вызова, абанкир или финансист сказал с чувством:

– А я бы сразу спрашивал: играешь на компьютере? Если играет –пороть. Пороть и пороть, пока вся дурь из головы не вылетит. Я ж неговорю, чтобы наши дети обязательно балдели от битлов, от которых мы дурели, ноесть же «Любэ», Маша Распутина, Наташа Королева, безопасный секс, для них жедобивались!.. Коммунизм для них разрушили, Советский Союз – такуюмахину – развалили – пользуйтесь!.. Так нет же, вроде бы и незаметили: играют!

– Это тоже наркотик, – заметил адвокат печально. –Наркота, как говорят. Всеобщее падение культуры, увы, увы. Ведь есть же театры,консерватории, музеи, стадионы, наконец… А они уставятся в этот мигающийэкран, в эту лампу, там бегает что-то, мельтешит, вот они и впадают в этот…транс! Как эпилептики, только не дергаются. А говорят еще про какой-тодвадцать пятый кадр, от которого, вообще, можно стать убийцей… Не все понимаютэту проблему, не все!

Наверху огоньки медленно перебегали из ячейки в ячейку.Я почти не слышал, как двигается лифт, в этом доме все на высшем уровне.Наверху вспыхнуло окошко с цифрой «1», дверь распахнулась.

Я зашел вслед за этими… понимающими проблему. Снова онименя в упор не замечали, я-де обслуживающий персонал. Банкир или финансистсказал с раздражением: