Охота на дракона - Ирина Зволинская

Как несправедлива жизнь…

Живешь ты на белом свете, живешь. Ставишь перед собой цели. Джесс всегда говорила: «Умение правильно поставить цель — половина жизненного успеха». Правда, в основном это выражение сестры относилось к меню, но это уже второй вопрос. Так вот, ставишь цель. Тратишь свое свободное время — а его не так и много — на учебники, учишься. Что там, чахнешь над книгами в надежде поразить приемную комиссию школы не только масштабом дара, но и своими знаниями.

Ты забрасываешь друзей (неважно, что их нет), ты даешь отставку ухажерам (их тоже нет, но и это неважно).

Ты готовишься к новой жизни, ты будущая магичка. Ты светоч добра и силы в этом царстве мрака и скучной обыденности.

И в день вступительного экзамена, в самый счастливый день твоей жизни, выясняется страшное: нет у тебя никакого дара.

— Подавальщица! — крикнула я и икнула. — Еще! — стукнула кружкой о дубовую столешницу.

Переборщила.

Большая связка чеснока, прикрепленная к стене маленьким гвоздиком, свалилась прямо мне на шею, украсив мой и без того прекрасный образ (конечно прекрасный, на экзамен я надела свое лучшее платье).

— Гвень, может, хватит? — скептически посмотрела на меня та самая подавальщица и сняла с моей шеи натуральные, вкусно пахнущие бусы.

— Думаешь? — я как-то сразу сдулась.

— Ага, — покачала головой Джесс и приладила связку на место.

Я покорно отставила кружку и посмотрела на входную дверь нашего трактира, в котором я так неудачно заливала горе. Громко звякнул колокольчик, и в темный зал вошел единственный в нашем городишке эльф.

Это наш теперь уже мэр гордо присвоил поселку в самом центре Итарии звание города после того, как профинансировал наконец дорогу (мы на эту дорогу уже раз двадцать деньги сдавали), и теперь улицы славного города Дремена украшали ровно уложенные камни. Да, мы были почти столицей. У нас была своя собственная мостовая. И у нас была школа. Школа магии.

Я всхлипнула.

— Это кто тут сырость разводит? — сел за мой столик Жорик.

Конечно же, у него было совсем другое, сложно произносимое имя, что-то вроде Джеровенеариэль, я даже запомнить не пыталась, но для близких (а две владелицы единственного в городе трактира, несомненно, были для него близки) он был Жорик.

— Что случилось у прекрасной Гвен? — и он нагло забрал себе мою кружку.

Эта его дурацкая привычка меня страшно раздражала. Если на столе стоят кружки, неважно, одна, две или пять, он непременно возьмет мою. Эльфы, они все немного странные. Не так, они очень странные. Они же эльфы.

— Ее не взяли в школу, — ответила за меня сестра, и я скривилась.

— Ну и ладно, — Жорик перевернул кружку дном вверх, видимо, хотел удостовериться, что там все-таки ничего нет, — подучишь историю и поступишь на будущий год, я даже могу с тобой позаниматься, — щедро предложил он.

— Дай сюда, — Джесс отняла у него кружку и плеснула ему эля.

— Благодарю, о прекраснейшая из дев! — очаровательно улыбнулся наш кузнец и отпил пенного напитка.

Да. Как это ни парадоксально, Жорик был кузнецом. Этот белокурый, тонкий, как веточка, эльф, одевающийся в белые шелковые рубашки с пышными рукавами и огромными вырезами, любитель драгоценных камней и кожаных обтягивающих брюк, был кузнецом.

Экстравагантный представитель закрытого народа путешествовал по Итарии и решил осесть в Дремене. Чем его привлекла наша деревня, никому не известно, а на наши вопросы эльф загадочно отмалчивался или шутил, что всю свою долгую жизнь мечтал стать кузнецом. А появился он у нас не так и давно, почти сразу после моего шестнадцатилетия, то есть три года назад.

— Не возьмут меня в школу, даже если я выучу всю историю Итарии и Пресветлого леса вместе взятых! — гаркнула я так, что остальные посетители на меня обернулись.

Было их немного: два гнома (наш с сестрой трактир располагался напротив банка, и служащие «Герхард и сыновья» были у нас частыми гостями), помимо них сидели у нас сын мэра (препротивный тип, давно уже сватается к Джесс, но я протестую), парочка работяг и какая-то неизвестная мне девица в ярко-зеленом платье. Дриада?

Кто ее знает, эти плутовки любят изображать из себя обычных женщин. Есть у них хитрый способ заполучить в свои владения нового лесника. Заманивают какого-нибудь несведущего мужчину в лес, одаривают неземными ласками, а потом все. Вот ты уже и обладатель собственного леска. И вынужден следить за молодыми деревцами, охраняя их от посягательств людей и зверей. Ты же вроде как отец. И ведь верят! Верят, что у мужика деревцо народилось.

Чудны дела твои, Великий.

— Почему? — не понял Жорик.

— Потому что нет у меня никакого дара, — призналась я и горько заплакала.

— Что, совсем никакого? — шепотом уточнил эльф у сестры.

— Никакого, — подтвердила она.

— А такое вообще бывает? — сыпал он мне соль на рану. — Я имею в виду, разве такое бывает, чтобы у одной сестры дар был, а у другой не было?

— Не бывает! — всхлипнула я.

— Так может, ты приемная! — невесть чему обрадовался Жорик.

— Ты что, совсем сбрендил? — Джесс недоуменно смотрела то на меня, то на него. — Мы же на одно лицо!

— Но Гвиневра-то рыжая! — привел он новый аргумент. — Странно вообще-то, обычно все рыжие дар имеют, — добавил он общеизвестный факт, на который я так рассчитывала.

— Рыжая, — утвердительно сказала Джесс и погладила меня по голове.

— И к Источнику ходила? — продолжил Жорик мучить меня своими вопросами.

Кивнула.

— И воду пила?

— Три кружки! — ответила я и покраснела.

Мне было очень стыдно.

Все рыжие — ведьмы по определению. И все рыжие ведьмы обязаны (по определению) быть наглыми, смешливыми и одаренными. И вот сегодня я этот постулат и опровергла, и подтвердила одновременно.

Не была я ни наглой, ни смешливой. Разве что в собственных мечтах, где, как уже говорила, я становилась непобедимой магичкой. Я без старшей сестры и слово-то незнакомым людям сказать боялась. Я даже в «Трактире» (а, забыла сказать, наш трактир так и именовался — «Трактир»), даже в собственном трактире, помогая Джесс, обслуживала только постоянных посетителей.

И вот сегодня утром на торжественном принятии дара, в самый упоительный для молодого мага момент, когда вода из Источника впервые касается твоих иссушенных губ, когда, по словам сестры, все тело будто начинает петь (эту фразу она из романа «Любовь и месть» взяла), когда ты чувствуешь, что способен управлять мирозданием, я поняла, что, кажется, совершенно ни на что не способна. И чтобы в этом окончательно удостовериться (я просто обязана была проверить), я наперерез, невзирая ни на какие заслоны — а надо сказать, он был огорожен — бросилась к Источнику. Кажется, я оттолкнула старого директора школы.