Из любви к истине - Карина Пьянкова

— И не надо сверлить меня взглядом, вряд ли вам это поможет, — чуть иронично заметила я, улыбнувшись.

Смуглый черноволосый мужчина, сидевший напротив, продолжал смотреть в упор, словно пытаясь прожечь во мне дырку глазами. Я его понимаю: кандалы на запястьях навряд ли способствуют оптимизму и любви к окружающим. Хотя душевное состояние собеседника интересовало меня в последнюю очередь, я всеми силами пыталась вывести его из равновесия, но пока без особого успеха.

— Повторяю вопрос, — мягко продолжила я свой монолог — мужчина полностью игнорировал мои попытки его разговорить, ни разу не удостоив ответом, — что вы делали третьего мая этого года рядом с особняком его светлости герцога Айрэла?

Бесполезно. Молчит. Не хочет по-хорошему — будет ему по-плохому.

— Смею напомнить вам: в моей компетенции возможность применения к вам иных методов дознания, — нежно оскалилась я.

Мужчина чуть побледнел. Еле заметно, но для меня достаточно, чтобы продолжать его «колоть». Не такие рыдали и каялись во всех совершенных преступлениях, начиная с кражи варенья из запертого матерью буфета. Это только на первый взгляд кажется, будто допрашиваемый крепок, как крышка гроба твоей карьеры, на самом деле развязать язык можно любому упрямцу, если знать как. И пытки здесь не последний аргумент, честно говоря.

— Рассказать правду в ваших интересах, — все с той же ласково-хищной улыбкой продолжала я давить на допрашиваемого.

— Можно подумать, мне хоть что-то поможет, — саркастично отозвался он, с вызовом глядя мне в глаза.

Есть. Я это сделала. Если он откликнулся на один вопрос, значит, вытянуть из него остальное — дело времени, не более. Стоит пробить хотя бы одну ничтожную щель в монолите чужого упрямства — и можно смело сказать: скоро этот монолит превратится в мелкий щебень.

— Но вы сможете рассчитывать на то, что предстанете перед судом, и суд отнесется к вам со снисхождением, учитывая ваше сотрудничество со следствием, — бархатным голосом заметила я, придавая лицу самое любезное выражение. Обычно эта мягкая доброжелательность, которая сопровождает далеко не доброжелательную беседу, и доводит до покаянных рыданий, очень помогая в моей непростой работе.

— Можно подумать, я могу рассчитывать на какое-то снисхождение в вашем суде, — криво усмехнулся мужчина.

— Вы не принимаете во внимание тот факт, что можете и не дожить до суда, — еще более ласково улыбнулась в ответ я, с удовольствием заметив, как он вздрогнул. — Нет, как вы могли подумать, будто слуги закона способны на убийство подозреваемого? — притворно возмутилась я. — Нам достаточно поместить вас в общую камеру. Учитывая обстоятельства вашего дела и вашу расовую принадлежность… Думаю, вы сами способны понять, сколько вы проживете в обществе преступников… Не так ли? С кандалами-то на руках.

Мужчина прикусил губу и посмотрел на меня диким затравленным взглядом. Как волк, попавший в капкан. Как бы хорош он ни был в бою, со скованными руками не удастся так легко отбиться от нескольких матерых убийц, возжелавших крови. Я приготовилась бросить оглушающее заклинание при первом признаке опасности. Насчет кандалов я не обольщалась — если он бросится, вряд ли они так уж сильно помешают ему убить меня. Хвала богам, я сама вполне могла обеспечить собственную безопасность. Главное, чтобы допрашиваемый не почувствовал твой страх, иначе ты не выйдешь из допросной, даже если физически сильнее преступника.

Не кинулся. Опустил голову, с трудом выравнивая дыхание.

— Чудовище, — коротко бросил в мою сторону.

Забавное высказывание. А главное, предсказуемое. Вот только мое спокойствие не расшатать такими банальными способами.

— Так вы не желаете сотрудничать со следствием? — на всякий случай уточнила я. Допрашиваемый еще не «дозрел» до нужного мне состояния. Крепкий орешек, надо сказать, с ним придется долго помучиться. Зато какое удовольствие от поединка с достойным соперником!

— Вряд ли вы захотите услышать то, что я могу сказать, — равнодушно ответил он.

— Значит, на признательные показания рассчитывать не приходится?

— Нет.

Что ж, я девушка терпеливая, могу и подождать.

— Увести! — чуть повысив голос, велела я.

Охрана появилась незамедлительно, зная о том, что я не переношу малейших опозданий.

Мужчина с ледяным видом поднялся со своего колченогого табурета и молча позволил себя увести. И на этот раз тоже… Истерики от этого типа я не сумела добиться ни разу, но теперь ему уже не удастся сидеть передо мной каменным истуканом. Это определенно радует.

Как только дверь за моим «клиентом» закрылась, я устало вздохнула и с удовольствием потянулась. Довольно утомительное занятие — пять часов кряду изображать издевательски-доброжелательное внимание. Меньше нельзя, иначе не будет необходимого эффекта. Да и сама допросная — место не самое комфортное. С одной стороны — превосходная возможность в очередной раз потрепать нервы задержанным, но с другой — дознавателям также приходится на собственной шкуре испытывать прелести этого места. А уж небольшая темная комнатенка с затхлым воздухом — явно не предмет мечтаний.

Итак, что мы имеем? Довольно туманный расклад… Труп средней дочери герцога Айрэла в саду его особняка. Рядом обнаружены орудие преступления и предполагаемый убийца — неизвестно откуда взявшийся мужчина-кахэ. У девушки вырезано сердце — один из видов ритуальных убийств, принятых у южных нелюдей. И этот мерзавец, подозреваемый, упорно отказывается говорить. Даже свое имя. Это не только мешает работе следствия, но еще и до безумия меня раздражает. Можно, конечно, передать дело в суд и в таком виде — нелюдю живо обеспечат петлю — или хотя бы дать возможность убийцам, нанятым безутешным отцом, добраться до кахэ в тюрьме, но это испортит мою репутацию. Слишком уж шатки — если не сказать, сомнительны — доказательства его вины. Да, кинжал работы треклятых южан, сиречь кахэ. Да, мужчина находился рядом с трупом. Да, убийство совершено в соответствии с традициями все тех же кахэ. Но вот оттиска ауры мужчины на оружии обнаружить так и не удалось, хотя эксперты вокруг орудия убийства едва ли не танец орочьих шаманов исполняли. Возможно, он использовал магию, поэтому и не оставил следов на кинжале, возможно, контакт с оружием был слишком короток… Вот только любой более-менее умный присяжный поверенный вцепится в эти «возможно» мертвой хваткой. Конечно, оправдательного приговора добиться просто нереально, учитывая положение убитой и расовую принадлежность подозреваемого, но ткнуть всех носом в грубо проделанную мною работу будет легче легкого. А разве я хочу, чтобы моя создаваемая годами репутация обернулась прахом из-за одного несчастного дела? Значит, придется выяснить, кто этот злосчастный кахэ, откуда взялся, его связь с жертвой, мотив преступления, в конце концов. Да, кахэ — нелюди, но это еще означает, что подозреваемый настолько глуп, чтобы проникнуть в столицу человеческого государства, где на его сородичей косо смотрят, и убить дочь одного из влиятельнейших аристократов, да еще и позволить себя поймать.