Диверсант - Григорий Шаргородский

Крошечная капля воды, родившаяся где-то очень высоко в небе, начала свой путь к земле. Она могла бы напитать собой грунт и дать силы слабому ростку или же присоединиться к миллионам других капель в бурлящей реке, но не в этот день. То ли по законам физики, то ли в соответствии с высшей волей этой капле было суждено смешаться с микроскопическими частичками пыли и стать маленьким чудом — невообразимо сложным и удивительно прекрасным кристаллом льда.

Вместе со своими подружками легчайшая снежинка устремилась вниз в завораживающе-прекрасном танце-падении. Да только жаль, что этот танец имел отнюдь не самый поэтичный финал.

Стражник чихнул и недовольно стер влагу, образующуюся от снега, постоянно тающего на его раскрасневшемся лице. Он в сотый раз проклял того, кто придумал настолько неудобный шлем: летом в нем жарко, а зимой снег постоянно норовит залепить лицо. И все же основной причиной его страданий была отнюдь не конструкция шлема или прощальный снегопад уходящей зимы и тем более не маленькие снежинки на носу — стражник буквально умирал от жуткого похмелья.

В это самое время он должен был отсыпаться после вчерашней попойки, а не торчать на облепленной пятнами снега серой стене, но судьба распорядилась иначе. «Понесла же нелегкая эту чокнутую императрицу в гости к разродившейся первенцем герцогине!»

Судьбы высших сановников империи страдающего наемника не волновали, а вот то, что барон отправил на перехват императорского кортежа тех, кто должен был заступить на охрану стен, отразилось на жизни похмельного постового самым неприятным образом.

Наемник в очередной раз горестно вздохнул и подошел к краю стены. Смотреть там было не на что — солнечные лучи сверкали на снегу, не оставляя без своего внимания ни единого уголка огромной поляны вокруг баронского замка. Несмотря на бессмысленность этой затеи, стражник все же окинул взглядом окрестности и сделал это отнюдь не в порыве профессионального энтузиазма, а потому что только так можно было перебороть страшное желание закрыть глаза и уснуть.

Звонкий щелчок, казалось, заполнил весь мир вокруг стражника, и в следующий миг все его похмельные проблемы остались в прошлом, вместе с жизнью: короткий арбалетный болт легко пробил действительно низкосортный металл шлема и засел в голове наемника по самое оперение.

Через несколько секунд между зубцами крепостной стены появился очень колоритный, особенно в этих краях, персонаж, сжимающий в руках конец длинной жерди. Останься в наемнике хоть капля жизни, он бы наверняка очень удивился подобному явлению. Кронайский пират на севере империи, безумно далеко от теплого моря, смотрелся на заснеженной стене, как степняк-хтар на борту пиратской шхуны, — дико и неестественно.

Абсурд стал масштабнее, когда на стену тем же способом «взбежали» еще два десятка кронайцев. Это были именно они: никакие темные форменные полушубки имперской тайной канцелярии и мохнатые шапки не могли скрыть шикарных бакенбард и «утиной» походки настоящих моряков. К тому же каждый кронаец «украсил» свою форму цветастыми платочками, оборочками и вставками — истребить у этого народа страсть ко всему яркому было невозможно априори.

— Бодар, твой десяток прикрывает нам спину и контролирует двор. Лабра, ты ведешь своих за мной, — тихо прошептал командир отряда, появившийся на этой стене первым. Невысокого роста, но плотный и оттого практически квадратный, кронаец махнул рукой и резким движением обнажил шпагу.

Штурмовики взобрались по самому низкому участку стены, поэтому до надвратной башни было довольно далеко. К тому же Карна смущало практически полное отсутствие стражи на стенах — не брать же в расчет этого идиота с болтом в непутевой голове.

Опасения опасениями, но время утекало, как вода за бортом, и если не начать сейчас, то Лован и, что намного хуже, граф будут недовольны.

Растянувшись цепочкой, десять пиратов за минуту добежали до входа в надвратную башню и остановились возле массивной двери, закрывавшей выход из каменного строения на стену. Дверь оказалась незапертой, что лишь добавило подозрительному кронайцу настороженности. Короткий кивок командира — и два пирата ловко забросили «кошки» с канатами на верхушку надвратной башни, а затем буквально побежали по стене со стороны двора.

С тыльной части башня имела два окна, и, несмотря на недостаточную ширину даже для ловких кронайцев, проемы окон вполне подходили для нужд метких арбалетчиков.

Крики и стоны, прозвучавшие в ответ на тихие щелчки арбалетов, говорили о том, что их все же ждали. Это же подтвердил звук колокола над башней, оповестивший весь замок о приходе врага.

— Проклятье, — злобно ругнулся Карн и кивком подал знак подчиненному.

Худощавый пират рывком открыл дверь, и командир абордажной команды нырнул головой вперед, перекатом перемещаясь внутрь башни. Над ним тут же пролетел толстый арбалетный болт.

Выход из переката завершился выпадом в живот стражника, с трудом удерживающего на весу осадный арбалет. Острый кончик шпаги нашел в звеньях кольчуги необходимый участок, а сила выпада позволила острой кромке разрезать несколько соседних звеньев, и клинок глубоко вошел в плоть, пронзая многострадальную печень. Обратно шпага вышла намного легче, увлекая за собой небольшой фонтан темной крови.

В помещении с большим воротом, предназначенным для подъема массивной решетки, дежурил полный десяток стражников, половина которых должна была находиться на стенах. После стремительной атаки пиратов в живых осталось семеро. Через несколько секунд полегли еще шесть стражников, и Карну «на закуску» остался лишь десятник, отскочивший за деревянную конструкцию подъемника.

Огромный ворот с длинными ручками и системой блоков примыкал к задней стене помещения, так что десятнику нужно было защищать лишь пространство перед собой, не беспокоясь об угрозе со спины. Матерый мечник прикрылся щитом и явно собирался разменять свою жизнь на парочку вражеских. Можно было достать его из арбалета, но время поджимало.

Карн не стал лезть на рожон. Легкий прыжок заставил тело, с детства привыкшее бегать по такелажу и реям, легко взлететь на подъемный механизм. Противник этого не ожидал, потому успел лишь развернуть щит, но слишком поздно. Узкое жало тяжелой шпаги скользнуло по верхней кромке щита, впившись в глазницу стражника.

Через секунду почти вся команда пиратов дружно налегала на длинные ручки ворота.

Первыми в увеличивающийся зазор под ощетинившейся остриями тяжелой решеткой нырнула десятка гвардейских легионеров в черных «рельефных» панцирях, и уже следом, чуть пригнувшись, прошел центурион Лован. Статус немого воина в империи сильно изменился. Он вернулся на родину и даже сохранил старое звание, но по-прежнему остался чужим и легиону, и империи. На данный момент он выполнял функции посредника между тайной канцелярией и гвардией, поэтому не мог бездумно лезть в бой.