Заступник. Твари третьего круга - Арина Свобода

Неяркое осеннее солнце гладило затылок теплой ладошкой. Облака пыли взлетали при каждом шаге и оседали на потрепанных ботинках. Звонкий голос настигал, ввинчивался в мозг, выдавливал слезы из глаз:

– Никел-дрикел пива выпил! Толстый-жирный, поезд пассажирный! Эй, трус! Ты что, совсем тормоз? Слабо ответить?

Ник еще ниже опустил голову и ускорил шаг. Не помогло – компания мальчишек во главе с Вайетом обступила его, вынуждая остановиться.

– Ну что, девчонка, боишься? Ха, смотрите-ка – он же хнычет!

Тяжелую сумку сорвали с плеча, разноцветные тетради и учебники полетели в пыль.

– Давай, жирный, попроси, как следует! Может, тогда я сжалюсь и отдам тебе твой драный рюкзачок!

Увесистая оплеуха швырнула Вайта на землю, и он, вскрикнув, растянулся у ног Ники. Остальные обидчики прыснули в стороны – топот множества быстрых ног скоро затих вдали.

– Собери все, уродец. И поживей, я спешу!

Вайет послушно начал подбирать книжки и даже пытался сдувать с них пыль. Никел бросился к широкоплечему коренастому подростку, который со скучающим видом наблюдал за ползающим по земле Вайтом.

– Фолк! – Ник прижался лицом к его груди, уже не сдерживая рыданий.

– Хорош сопли размазывать, Ники, – Фолк небрежно отстранил братишку. – Тебе просто повезло, что я оказался рядом. Вечный Отец, когда же ты вырастешь?! Сколько можно держаться за мамкину юбку?

Вайет внизу негромко засмеялся. Фолк немедленно отвесил ему подзатыльник:

– Чего ржешь, дубина?! Еще раз увижу, что обижаешь брата, – убью! Давай сюда! – он вырвал рюкзак из рук пацана и сильно толкнул его. – Катись, пока я добрый! Пошли, Ник!

Фолк размашистым шагом направился в сторону дома. Полноватый и низкорослый Ник едва поспевал за ним.

– Фолли, – задыхаясь, выпалил он, – ты… ударил его. Два раза.

– И что?

– Мама огорчится…

Фолк резко остановился, крепко взял его за плечи и произнес, глядя прямо в глаза:

– Мама переживет. Вон сколько лет папашку терпит. Он спускает на бухло все, что мне удается заработать, и вещи из дома тащит, а она лишь вздыхает! Он ее избивает, а она даже руку не поднимет, чтобы защититься. И ничего! Переживет! Понял?!

Никел судорожно дернул головой – кивнул.

– А я не всегда буду рядом, – старший брат жестко тряхнул мальчишку. – Скоро свалю из этой дыры ко всем чертям.

– Куда?

– В город! У меня разве есть выбор? Так что учись сам давать отпор всяким шакалам! Эти теперь вряд ли сунутся, но всегда найдутся другие.

– Я не могу, Фолли. Просто не могу. Если из-за меня мама…

– Мама тут ни при чем! – взорвался Фолк. – Они с папашкой всю жизнь вошкались в собственном дерьме и дальше будут. А ты, если не можешь драться, – учись давать сдачи по-другому!

– Как?

– Не знаю как, Ник, – Фолк отпустил брата и опять зашагал по дороге. – Я не знаю…

Увидев лицо младшего, мать со вздохом опустилась на стул, бросив недолепленые пироги.

– Опять?

– Отстань, мам! – огрызнулся Фолк, шаря на полках в поисках еды. – Ничего страшного – слегка шлепнул мальца, который обижал Ники. А что я должен был – смотреть, как его дразнят?!

– Фолли, это же дети…

– Мам, ну какие дети? Нику уже десять! А ведет себя, как сосунок! Лучше поесть дай.

– Отец вчерашнее доел, а пироги еще не скоро будут готовы.

Фолк грохнул пустой кастрюлей и посмотрел на мать. Ткнул пальцем в багровые следы повыше измазанного мукой запястья.

– Опять денег требовал?

Мать поспешно спустила рукав, глянула виновато:

– Сынок, ты бы сходил, поискал его. Боюсь, хватит лишнего…

– А мне-то что? Пусть упьется хоть до Темного Города.

– Нельзя так говорить, отец ведь!

– Отец, – Фолк плюнул на пол. – А ты – мать. Еще раз на тебя руку поднимет – убью.

– Смерти моей хочешь?

– Д-дура!

Фолк вышел из дома, громко хлопнув дверью.

Мать вздрогнула от резкого звука, закрыла лицо руками.

– Светлый Лес, Ники, сколько мне еще с ним мучиться?! Я не выдержу эти два месяца до его шестнадцатилетия…

– Ма-а-ам… Он не виноват, правда! Они первые ко мне пристали, а я…

Женщина прижала к себе младшего сына и тихо, беспомощно заплакала.

Лунный свет растекся по полу молочной лужей. В ней колыхались тени деревьев, и Нику казалось, что комната – это вагон поезда, который уносит их с Фолком далеко-далеко. Отчего-то сразу вспомнилась дурацкая дразнилка Вайета, и слезы сами собой навернулись на глаза. Дурак! Только и может брехать. Он и поезда-то никогда не видел. Это было слишком давно, еще до появления Безлюдья, когда из города в город по длинным железным рельсам ходили поезда. И мимо их поселка тоже. Вместо набата на главной площади до сих пор висит кусок древнего рельса. Вот бы когда-нибудь эта железяка свалилась на голову гадскому Вайету!

Ник вздохнул. Хорошо, что Фолк всегда за него заступается.

Брат раскинулся на смятой простыне – сброшенное одеяло громоздилось темной кучей на полу – и громко, по-мужицки храпел.

Эх, вот бы уехать вместе с Фолли! Только не в город, хорошо бы выбраться за пределы Узла. Они могли бы вместе странствовать, разыскивать другие города и исследовать их. Вот было бы здорово! Никел представил, как они бредут по безлюдным землям, уставшие и голодные, и в голубой дымке перед ними встает город-призрак, вымерший много лет назад. Они с братом спешат по заброшенным улицам, забираются в руины старинного дома и там находят…

Никел не успел додумать: в комнате стало душно, точно кто-то неведомый выпил весь воздух. Ника бросило в пот, он облизнул мигом пересохшие губы. Над домом начала сгущаться призрачная мгла, подбираясь к родительской спальне. Он уже видел это раньше много раз и не имел ничего против, когда мгла забирала отца. Тогда всем дышалось свободнее, а отец просыпался через несколько дней, тихий и присмиревший. Странные тени еще некоторое время мелькали в его глазах, пока он снова не начинал тянуться к бутылке.

Когда из-за выходок Фолли засыпала мама, все становилось совсем ужасно. Сколько мама будет спать на этот раз? За те два удара? Сутки? Двое? Проснется больная, с новыми морщинками и сединой в волосах. Нечестно, что маме опять будет плохо. Из-за него. Из-за того, что он такой тюфяк.