Мама для трех лисят - Светлана Рыжехвост

— Дзын-нь!

Они шли вдоль слепых домов. Их было трое — двое мальчишек-близнецов лет восьми и, за спиной одного из них, маленький кулек. Кулек, из которого еще вчера на весь рынок разносился плач голодного ребенка.

— Дызн-нь! Дзын-нь! — дребезжал сиротский колокольчик. — Дзын-нь! Дзын-нь!

Вот уже второй день сироты ищут себе прибежище. Закон суров — если житель города теряет дом, у него всего двое суток на то, чтобы найти новую крышу над головой. Так в богатых домах появляются те, кто готов работать за еду. Только за еду.

Я сидела у открытого окна и смотрела на них, понурых, опустошенных и испуганных. Это — последняя улица нашего городка. Если и сегодня никто не пустит детей в дом, то вечером их вышвырнут за пределы города.

Мой дом последний по этой улице. Мой дом последний.

— Дзын-нь! Дзын-нь! — мальчик уже опустил голову.

Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста… Помогите же им. Хоть кто-нибудь!

— А ты что? — раздался скрипучий голос за моей спиной. — К окну прилипла так, будто тебе не все равно.

Встав с лавки, я вытащила из подвесного шкафчика клейкую маго-ленту и заклеила говорливому портрету рот.

— Дзын-нь!

Они прошли мимо моего дома и остановились у магической границы города. Осиротевшие дети. Никому не нужные малыши.

«Они погибнут в лесу», шептало сердце. «Там дикое зверье, там нежить, нечисть. Там нет еды».

«Здесь, со мной, они погибнут еще быстрее», возражал разум.

Дети просто стояли у границы. У них есть еще несколько часов, а потом все.

«Как ты будешь жить, если сейчас ничего не сделаешь?».

— Как я буду жить, если они умрут у меня на руках, — прошептала я.

— М-м-м-м! — портрет пытался заговорить, но маго-лента сдерживала и не такое.

— Да успокойся ты уже! — рявкнула я.

И вокруг меня полыхнуло пламя.

Это уже не пугает. Первые разы я кричала, звала на помощь. Сейчас просто ждала — огонь не трогает ни меня, ни вещи. Только живых существ, оказавшихся рядом со мной.

— Ну пожалуйста! Не нас, так хотя бы мелкую! Она-то вам что сделала?! — пронзительный крик одного из мальчишек заставил меня съежиться.

— Лиам, хватит, — оборвал его второй. — Хватит. Идем.

Закусив губу, я смотрела на детей слепыми от слез глазами. Мой дом полностью магический, и я не могу не слышать то, что происходит вокруг. Я не могу…

Я не знаю, как я оказалась на улице. Пламя гудело на границе сознания, но больше не рвалось наружу.

— Сюда, — хрипло произнесла я.

Жаль, что после всего, что со мной произошло, меня же и выставили виноватой. Я даже не смогу объяснить детям, какой монстр их приютил — мои губы навсегда закрыла Длань Тишины.

— Вы…

— За мной, — коротко выдыхаю и слышу, как затихает мое пламя.

Присматривается. Принюхивается. Выбирает — жертвы ли? Или так, мимо проходящие…

— Вы нам не рады, — тот, кого назвали Лиамом настороженно покосился на меня.

— Тихо, — оборвал его мальчик, за чьей спиной тихонько хныкала маленькая сестренка. — Мы, чай, не кошель с золотыми монетами. Спасибо, госпожа. Отработаем по хозяйству.

Я кивнула. Хотя нужна мне их работа — магия слушается меня. Когда не выходит из-под контроля. Когда не рвется сжигать живых…

Но я не виновата! Не я это с собой сделала!

Этот крик остается глубоко во мне.

— Если я в комнате — вы не входите. Если вы в комнате — я не войду, — коротко произнесла я. — Буду готовить и оставлять на плите. В сад утром и вечером не ходить. Днем — ваш. Яблоки, ягоды — все можно есть.

— С вами что-то не так, — медленно произнес пока еще безымянный мальчик.

— Да, — кивнула я.

И тут же ощутила, как губы начинают гореть огнем. Очень близко. Очень. Опасно близко.

— Вы красивая, — Лиам улыбнулся, — рыжая, как лисичка.

— Ты видел лис? — я не смогла не улыбнуться в ответ.

— А то, — задорно улыбнулся он и стащил с головы платок.

На светлой вихрастой голове задорно встопорщилась вторая пара ушей. Лисята. Лисята! Пресветлая Матерь, как же они оказались на улице?! Этот народ своих не бросает!

— Вон погонишь? — мрачно спросил безымянный.

— Нет, — с трудом ответила я. — Условия прежние. За мной.

В этом доме всего три комнаты — моя спальня, кабинет и небольшая гостевая комнатка. Как будто у такой как я, могут быть гости. Когда отец… Когда мужчина, отказавшийся от родства со мной, презентовал дом — это было смешно до слез.

«— Люди будут обходить его стороной, — он старательно не смотрел мне в глаза. — То, что тебе нужно.

— Мне нужно лечение, — тогда я еще не верила, что меня просто бросят.

— Не понимаю, о чем ты. И… Выбери себе другое имя».

А через несколько дней из столицы пришли скорбные вести: погибла дочь герцога Терна. Вся столица скорбела по юной, одаренной сверхмеры магичке. Магичке, которой прочили светлое будущее.

— Меня зовут Ноэль. Ноэль Альхена Антер, обращаться ко мне можно просто по имени, — бросила я. — Это ваша комната. Пока кровать одна, потом что-нибудь придумаем.

— Я Лиам, это Морис, а у него за спиной наша Кнопа.

— Кнопа?

— У нее еще нет имени, — бросил Морис и, спохватившись, положил закутанную в тряпки сестру на постель, после чего низко поклонился, — спасибо, госпожа Антер.

— Устраивайтесь. Я приготовлю еду, — говорить было как-то непривычно. — Что ест Кнопа?

— Все, — коротко ответил Лиам.

Через несколько минут я уже крутилась на кухне. И корила, корила себя за поющую в крови радость.

Я не одна. Не одна. Пусть мне нельзя быть рядом с ними, говорить с ними, но… Давящую тишину этого дома, этого склепа, в котором меня бросили умирать… Давящую тишину теперь нарушат отзвуки настоящей, реальной жизни.

А мое пламя лисятам не страшно — уверена, скоро появится папа-лис или мама-лисица и заберет малышей.

«И я вновь останусь одна. Так, глядишь, начну и со старым шпионом разговаривать».

Сварив молочную кашу, я бросила взгляд на портрет и чертыхнулась — рама была пуста. Ушел на доклад.

Ладно, не думаю, что кому-то будет до меня дело. Прошло три года, герцог вновь женился. Уже даже вестник был, что в роду Терн появилась аловолосая малышка с дивными серыми глазами. Ее назвали именем погибшей герцогской дочь — Ольтарни. Говорят, девочка уже сейчас призывает искры и способна управлять пламенем. А ей всего лишь полтора года…