Сердце короля штормов - Александра Гринберг

Сегодня ветер дует с моря. Это понятно по запаху – соли, рыбы, дыма с коптилен, что расположились прямо в доках. Совсем не так пахло в Крагеннане, где четверть века назад блистательная лаэда Иртанаэль родила своё бесполезное дитя.

Эрин не бывала дома уже очень давно, но помнила блеск и великолепие города фейри, помнила вересковые поля и холодное западное море, разбивающееся о крутые берега. Наверное, именно потому она выбрала Аэльбран – чтобы сохранить хотя бы частичку памяти о месте, куда она не собиралась возвращаться.

А может, потому, что здесь всем наплевать, кто она и от чего бежит. Если уж ты сунулся по доброй воле в город, где властвует Гильдия убийц, то причин у тебя достаточно.

Рядом залаял Бальтазар – отчего-то ему не нравилось, когда Эрин впадала в меланхолию и тосковала по дому. Пёс сунул длинную остроухую морду в дорожную сумку с немногочисленными пожитками, потом залаял снова – мол, пошли уже, хватит строить из себя малахольную феечку.

– Нам ещё надо попрощаться с Арманом, – напомнила Эрин, но сумку послушно подхватила. Ей и раньше доводилось спорить со своим адским псом, но выйти победительницей из того спора удавалось через раз.

Она обернулась, в последний раз оглядела комнату, в которой прожила восемь лет, и решительно закрыла за собой дверь.

За эти годы Аэльбран не стал ей тем домом, о котором мечталось; Эрин вовсе не уверена, что такой вообще существует. Но здесь она была самую малость счастливее, чем там, куда решила вернуться.

Там, куда должна вернуться. Прискорбный факт, который больше нельзя игнорировать.

Её будут ждать. Это она знает так же ясно, как то, что Арман не одобрит её идею. Он бы предпочёл, чтобы Эрин осталась здесь, и дело вовсе не в родственных чувствах. Да и родства того… даже по фейским меркам – капля крови на пинту. Просто у неё есть то, что старый убийца непременно захотел бы себе. Если бы знал. Но он может лишь подозревать: Эрин благодарна дражайшему дяде за всё, что тот для неё сделал, однако откровенничать с ним не спешила. Лучше жить свободной в крошечной мансардной комнатушке, чем поселиться в хоромах, которые непременно станут золотой клеткой.

А потому она молчала о своём дурном даре, лишь в затуманенном рассудке бормоча всякие глупости, на которых её не поймали разве что чудом. Или просто держали за ненормальную, что, конечно, обидно, но очень удобно.

Первым по лестнице припустил, разумеется, Бальтазар. Он уже давно не пугал своим видом ни соседей, ни старую ключницу, которая саму Эрин отчего-то не выносила на дух, но зато исправно подкармливала её жуткого пса. Это изрядно смешило – Бальтазар от домашнего пёсика, которого нужно подкармливать курочкой со стола, далёк так же, как Эрин от чистокровных фейри. И уж точно может раздобыть себе еду куда сытнее, чем крохотная куриная ножка. И даже поделиться добычей со своей непутёвой хозяйкой.

Собственно, делился не раз, во времена давние, ещё до Аэльбрана. Тёмные времена, страшные для малолетней полукровки-неумехи, коей она тогда была.

А грядут ещё темнее. Уж ей ли не знать.

– Эй, Арман, тут твоя малахольная явилась! – заорал во всю лужёную глотку здоровяк Видьен, стоило только Эрин войти в «Белую лозу». – Встречай племяшку! Как жизнь, красотуля?

– Пока жива.

Она с трудом, но всё же стряхнула с плеча тяжёлую руку и прошла к стойке.

Здоровяк ей на самом деле нравился – по сравнению с некоторыми обитателями «Белой лозы» он всё равно что послушник Пресветлой. Ключевое тут «по сравнению». Эрин могла себе представить, сколько крови на его ручищах, потому любые поползновения в свою сторону пресекала на корню. Иллюзий относительно ассасинов она не питала ровно с того дня, как повстречалась с Арманом. И прослушала длинную, по-отечески воспитательную речь о том, почему ни с одним из постоянных посетителей «Белой лозы» не стоит иметь дел.

– Собралась куда-то? – поинтересовался Арман, сняв окованные бронзой очки с несколькими лезвиями. Вихрастый рыжий паренёк только с виду мог сойти за мальчика-служку, на деле же…

На деле главе Гильдии убийц уже давным-давно перемахнуло за сотню, а артефакты, которые он создаёт на досуге, исправно служат половине известных на весь Эрмегар убийц. А ещё Арман каким-то неведомым образом умудряется заставить говорить правду, как бы ни хотелось умолчать или скрыть то, о чём говорить не стоит. Эрин привыкла и давно научилась держать язык за зубами, но откровенно врать отчего-то перехотела вмиг.

Пусть будет полуправда. Это всегда работает.

– Тьма собирается на западе, – отозвалась она. Подставила стакан, дождалась, пока подавальщик – настоящий, не Арман – плеснёт ей виски. Дешёвого, горького и жутко крепкого.

– А, опять эта твоя придурь. Ну хоть не соскучилась по матушке, а то я уж собрался в тебе разочаровываться.

– Ты во мне и разочаровался, – напомнила Эрин.

– Иметь в родне благую фейри – то ещё разочарование. К делу не пристроить и поговорить не о чем. Но родня, что уж тут, пришлось терпеть.

– Серьёзно? И даже не будешь по мне скучать, дядюшка?

– Не особо, – ответствовал Арман скучающе, наморщив свой длинный веснушчатый нос. – Отговаривать тоже не буду: ты у нас девочка взрослая, вольна искать любых неприятностей на свой тощий зад. Кстати о неприятностях, загляни там на огонёк к Найри-ши, передай этому засранцу приветик, горячий, как зима в Солхельме.

Эрин лишь головой покачала. Спустя восемь лет она узнала этого древнего ворчуна достаточно хорошо, чтобы за его едкими поддёвками разобрать истинный посыл: меня, мол, в Синтаре не будет, зато мой приятель Найри со своими головорезами тебя в обиду не даст.

– Сам передать не хочешь?

– Вот уж вряд ли! Моим старым костям западной сырости хватило на всю мою бесконечно долгую жизнь, – Арман выразительно передёрнулся и снова водрузил на нос очки. – Ещё не передумала, нет? Ну ладно, твои проблемы. Как устроишься, пришли мне красивую открыточку с Неметоном.

– Непременно.

«Если Неметон к тому времени будет существовать», – подумала Эрин.

Но вместо того, чтобы озвучить шальную мысль, она махом опрокинула в себя оставшийся виски и, коротко кивнув на прощание Арману, вышла из «Белой лозы».

Есть в отъездах что-то невероятно грустное. Даже если покидаешь так и не полюбившийся город, людей, которых и не знаешь толком. И направляешься туда, где тебя попросту некому ждать.

Кроме тьмы, которую ты видишь в своих снах. Она сгущается, несёт с собой запах соли и моря. Не такого, как в Аэльбране, совсем иного – холодного, разбивающегося волнами о крутые скалы промозглого запада. Тьмы, в которой отчётливо различимо уже ставшее почти родным лицо…