Души теней - Лиза Джейн Смит

— Дорогой дневник, — прошептала Елена, — это обидно. Я оставила тебя в багажнике «ягуара», а сейчас два часа ночи.

Она ткнула пальцем в подол ночной рубашки, как будто ставила точку, и прошептала еще тише, прижав лоб к оконному стеклу:

— И мне страшно выйти на улицу, в темноту — за тобой. Я боюсь!

Она поставила еще одну точку и неохотно включила диктофон мобильного телефона, чувствуя, как по щекам текут слезы. Глупо было расходовать заряд батареи, но она ничего не могла с собой поделать. Она нуждалась в этом.

— Итак, это я, — тихо сказала она, — сижу на заднем сиденье машины. Это должна была быть моя сегодняшняя, запись в дневнике. Кстати, мы установили для этой поездки такое правило: я сплю на заднем сиденье, а Мэтту и Дамону остается все пространство снаружи машины. Сейчас так темно, что я не вижу Мэтта. Но я схожу с ума, плачу и чувствую себя одинокой и так скучаю по Стефану…

Нам надо избавиться от «ягуара», он слишком большой, слишком красный и слишком приметный для тех, кто стремится остаться незамеченным, — ведь в конце нашего пути мы надеемся освободить Стефана. После продажи машины самым ценным, что у меня есть, останется подвеска с лазуритом и бриллиантами, которую Стефан подарил мне за день до того, как исчез. За день до того… как Стефан обманул нас и пропал, воображая, что он сможет стать обычным человеком. А теперь…

Как мне перестать думать о том, что они могут с ним сделать, а может быть, и делают в эту самую секунду, кто бы ни были эти «они»? Возможно, кицунэ, лисы-оборотни из тюрьмы Ши но Ши.

Елена остановилась и вытерла нос рукавом ночной рубашки.

— Как я вообще попала о такую ситуацию? — Она потрясла головой и ткнула спинку сиденья кулаком. — Если я смогу это понять, я составлю план А. Мне всегда принадлежит план А. А у моих друзей всегда есть планы В и С, и они всегда приходят мне на помощь. — Елена прикрыла глаза, вспоминая Бонни и Мередит. — Но сейчас я боюсь, что могу никогда больше их не увидеть. И я боюсь за весь город Феллс-Черч.

Какое-то время она сидела, положив сжатые кулаки на колени. Голосок внутри нее уговаривал: «Кончай ныть и подумай. Подумай. Начни сначала».

Сначала? С чего все началось? Со Стефана?

Нет, она жила в Феллс-Черч задолго до его появления.

Медленно, почти мечтательно, она проговорила в трубку:

— Прежде всего: кто я? Я Елена Гилберт, мне восемнадцать лет, — и добавила еще медленнее: — И мне не кажется, что будет тщеславным сказать, что я красива. Чтобы не знать этого, мне пришлось бы никогда не смотреться в зеркало и не слышать комплиментов. Моей заслуги тут нет, я просто получила внешность от мамы и папы.

Как я выгляжу? У меня светлые волосы, волнами спадающие ниже плеч, и синие глаза — некоторые говорят, что они похожи на лазурит: темно-голубые с золотыми искрами, — она издала короткий смешок. — Может быть, поэтому меня и любят вампиры.

Потом она сжала губы и серьезно проговорила, глядя в беспросветную темноту:

— Многие парни называли меня самой прелестной девушкой в мире. И я играла ими. Я просто их использовала — ради популярности, ради развлечений, ради чего-то еще. Я честна сейчас. Я считала их игрушками или трофеями. — Она сделала паузу. — Но было и что-то еще. Что-то, чего я ждала всю жизнь, но не знала, что это. Я чувствовала, что как будто ищу нечто, чего нельзя найти в этих мальчиках. Никакие интриги и игры с ними не трогали меня, мое сердце… пока не появился совершенно особенный парень. — Она сглотнула и повторила еще раз: — Совершенно особенный парень. Его звали Стефан. И он оказался не тем, кем выглядел, не обычным — правда, эффектным — старшеклассником с копной темных волос и изумрудно-зелеными глазами. Стефан Сальваторе оказался вампиром. Настоящим вампиром.

Елене пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы выдавить из себя следующие слова:

— И его великолепный старший брат Дамой — тоже.

Она покусала губы и добавила после долгой паузы:

— Полюбила бы я Стефана, если бы с самого начала знала, что он вампир? Да! Да! Да! Я бы влюбилась в него, несмотря ни на что. Но вышло по-другому — и я стала другой. — Елена обвела пальцем узор на своей ночной рубашке. — Вампиры, когда любят, обмениваются кровью. Проблема в том… что я разделила кровь и с Дамоном. Не то чтобы добровольно. Просто он был рядом постоянно, днем и ночью.

Она вздохнула:

— Дамон говорил, что хочет сделать меня вампиром и своей принцессой ночи. При этом он имел в виду, что хочет целиком и полностью обладать мною. Но я ни в чем не доверяю Дамону, разве что он даст слово. У него есть одна причуда: он никогда не нарушает слово.

Губы Елены изогнула странная усмешка, но она говорила ровно и быстро, почти забыв про мобильный телефон:

— Девушка, у которой роман с двумя вампирами… понятно, что без проблем ей не обойтись. Может быть, я даже заслужила то, что получила.

Я умерла.

Не так «умерла», как при остановке сердца, когда его запускают заново, и ты рассказываешь, что видел свет в конце тоннеля. Я ушла в этот свет.

Я умерла.

И когда я вернулась — какой сюрприз! Я стала вампиром.

Дамон был… пожалуй, добр ко мне, когда я впервые проснулась вампиром. Может быть, это потому, что у меня еще были какие-то… чувства к нему. Он не воспользовался моей слабостью, когда мог это сделать.

Но в новой вампирской жизни я успела очень немногое. Успела вспомнить Стефана и полюбить его еще сильнее — потому что теперь я знала, как тяжело ему приходится. Мне пришлось прослушать панихиду по самой себе. Ха! Такую возможность нужно предоставлять всем. Я привыкла всегда, всегданосить лазурит, чтобы не превратиться в хрустящий хлебец. Мне пришлось попрощаться с моей четырехлетней сестричкой Маргарет и навестить Бонни и Мередит…

Слезы стекали по лицу Елены, но она продолжала тихо говорить:

— А потом я умерла снова.

Я умерла так, как умирают вампиры, когда выходят на солнце без лазурита. Мое тело не рассыпалось в пыль, ведь мне было всего семнадцать. Но солнечные лучи отравили меня. Смерть оказалась… мирной. Именно тогда я заставила Стефана пообещать, что он будет всегда заботиться о Дамоне. И, думаю, в душе Дамой тоже поклялся заботиться о Стефане. И я умерла на руках у Стефана и рядом с Дамоном, тихо, как будто просто заснула.

После этого мне снились сны, которых я не помню, а потом однажды я заговорила через Бонни — у нее, бедняжки, есть паранормальные способности. Я догадалась, что выполняю работу духа-храпителя Феллс-Черч. Городу грозила опасность. Моим друзьям пришлось сражаться с ней, и, когда они уже были уверены в своем поражении, я каким-то образом вернулась в мир живых, чтобы помочь им. Когда война была выиграна, непонятная сила осталась со мной. И рядом был Стефан! Мы снова оказались вместе!