За Гранью. Книга первая - Литта Лински

Тьма. Слепящие вспышки света, рвущие тьму на куски, а затем пожираемые ею. Пустота, как котел, до краев полная осколками чужих жизней и смертей. Синее небо и черная земля, зелень и кровь, серые людские волны против красных — все это кружилось в безумном танце, сталкивалось друг с другом, разлеталось вдребезги, срасталось вновь.

Как хотелось вырваться из терзающего хаоса и порой даже казалось, что это получается, когда дикую пляску образов сменяла блаженная темнота. Сколько она длилась? Годы или мгновения? Неважно, потому что рано или поздно вихри видений снова брали власть над этой странной реальностью. И так без конца…

Но вот что-то изменилось. Нет, боль, терзающая, но ставшая чем-то привычным никуда не делась, зато яркие до омерзения краски потускнели, да и чернильная тьма стала просто темно-серой дымкой, царящей за закрытыми веками. Постепенно сознание, вытесненное жутким хороводом видений, возвращалось, кусками открывая прятавшуюся доселе правду, утешительную и горькую.

Безумие в сознании было лишь отголоском безумия реального. Битва, начатая солнечным утром первого летнего месяца, продолжалась теперь в голове воина, сраженного врагами. Он, несомненно, жив. Вряд ли, уйдя за Грань, можно испытывать такую боль. Но кроме осознания себя живым, ничего нельзя знать наверняка. Ему удалось вырваться из плена забытья, а теперь нужно понять, где он и что с ним.

Элвир открыл глаза. Даже это простейшее действие далось ему с трудом. Где он? Повернув голову, насколько позволяло состояние, Торн разглядел местами замшелые каменные стены, деревянные балки потолка, окно, настолько узкое, что здесь, должно быть, и в полдень царили сумерки. Сейчас как раз был день, судя по тому, что он смог хоть как-то разглядеть окружающую обстановку.

Небольшое усилие, сделанное, чтобы осмотреть комнату, причинило ощутимую боль, и Элвир принял прежнее положение. Самое время попытаться понять, как он здесь оказался. Торн напряг память, и воспоминания, поднимаясь из глубин сознания, начали острыми клинками резать разум и сердце. Бой с Рейлором Таскиллом он помнил отчетливо, а затем начинался сплошной хаос. Какие-то всадники вмешались в их поединок с герцогом, кто-то ударил Элвира в спину, и тут же Таскилл полоснул мечом по груди. А дальше кровавое марево. Боль, ветер в ушах, месиво из коней и людей, затем почему-то тишина и запахи летнего леса…

Это ведь все Изгой! Ну и кто потом будет говорить, что называть коня именем воплощения зла — плохая примета? Изгой — умница, верный друг, вынес полумертвого хозяина с поля боя. Потом обрывки воспоминаний смешивались в совсем уж что-то невообразимое: стены замка вдали, сморщенное лицо похожей на ведьму старухи, склонившейся над ним. И другое лицо — юное, девичье, с огромными зелеными глазами и нежными веснушками на тонком носу. Хотя последнее, скорее всего, не столько воспоминание, сколько плод горячечного воображения.

От мучительных попыток восстановить минувшие события Элвира отвлек скрип открываемой двери. Перед ним предстала та самая старуха с крючковатым носом, седыми космами и цепкими серыми глазами, чей образ он только что извлек из памяти.

— О, так ты очнулся! — вопреки ожиданиям, голос у нее оказался твердым и четким, вовсе не похожим на шамкающее бормотание, которого подсознательно ждешь от такой старой женщины.

— Да, почтенная, — первые же слова дались Элвиру с огромным трудом и вызвали приступ кашля.

— Молчал бы лучше, дэн захватчик, — усмехнулась старуха. — Пока можешь просто кивать, и довольно с тебя. Я пойму.

— Кто ты? — Торн тут же поступил вопреки полученному совету и незамедлительно пожалел об этом. Говорить все-таки было очень тяжело и больно.

— Говорю ж тебе — молчи, — женщина укоризненно покачала головой. — Я-то Хэнн. Не стоит в ответ называть свое имя, — тут же предостерегла она. — Кто ты расскажешь позже. Или соврешь. Тут уж как твоей милости будет угодно. Ну а то, что дайриец, и так ясно. Ты, верно, ничего не помнишь и желаешь знать, где оказался?

На этот раз Элвир счел за лучшее молча кивнуть в ответ, хотя и это движение причинило боль.

— Это замок семьи Свелл. Мои господа спасли тебе жизнь, ну а я выходила. Я кое-что смыслю во врачевании.

— Благодарю! — пусть каждое слово режет грудь ножом, но разве можно не отдать должное той, что вытащила его из-за Грани?

На этот раз женщина не стала призывать к молчанию, а одобрительно кивнула. Сухие старческие губы тронула улыбка, в которой сквозил оттенок самодовольства.

— Успеешь еще отблагодарить, — ухмыльнулась она. — Не мешало бы прежде господам сказать спасибо. Ведь не каждый врага под своим кровом примет да выхаживать станет. Но это после, а пока поспи, тебе нужно сил набираться.

Элвир хотел было возразить, что не хочет спать, потому что пребывал без сознания слишком долго, но Хэнн уже поднесла к его губам какой-то травяной отвар. На вкус питье оказалось горьковатым и вязким.

— Это снотворное? — теплое снадобье, похоже, смягчило горло, говорить стало легче.

— Не только. Корень лунницы помогает набирать потерянные силы, притупляет боль. Очень полезная травка, жаль только, редкая. Все, спи, господин.

Когда Торн вновь открыл глаза, вокруг сгустилась темнота, разбавляемая лишь слабым светом свечи. Он вновь был один. Надо отдать должное снадобью старой Хэнн, чувствовал Элвир себя гораздо лучше. Боль действительно стала слабее, и простейшие движения уже не давались с таким трудом.

За дверью раздались шаги: должно быть, Хэнн возвращалась. Элвир повернул голову, попутно отметив, как легко ему это удалось. Он уже мысленно подбирал слова, чтоб отблагодарить женщину за ее чудодейственное питье, пока не увидел, что в гости к нему пожаловала вовсе не Хэнн. Несомненно, это тоже была женщина, темнота скрывала ее черты, но хрупкость и стройность фигуры не позволяли принять гостью за давешнюю старуху. Сам не зная зачем, Элвир притворился спящим. Судя по звуку шагов, незнакомка приблизилась. Затем Торн почувствовал, что она склонилась над ним, и резко открыл глаза.

Даже в слабом свете свечи он узнал эти зеленые глаза и пряди светлых волос, падающих на лоб и щеки. Девушка из его снов. Должно быть, он по-прежнему во власти грез, вызванных этой лунной травой, отваром из которой его напоила старая Хэнн. Поэтому и боли почти не чувствует. Однако насколько же реальным кажется этот бред!

— Ой, — девушка вздрогнула. — Вы меня напугали. Мне показалось, вы спите.

— Мне тоже кажется, что я сплю, — признался Элвир. Слова дались легко, почти без напряжения.

— Простите, не стоило мне приходить, — она поспешно сделала шаг назад от кровати. — Просто Хэнн сказала, что вы очнулись, а потом снова уснули. Уже четыре дня, и я…