Тайны Лемборнского университета - Марина Андреева

Наконец-то семнадцатилетие! Я так долго ждала этого дня. Мой первый бал. Представление обществу. Идеальное место, чтобы встретить свою любовь.

Аромат парфюма, кажется, до сих пор щекочет ноздри. Сверкание драгоценностей слепило ярче канделябров и магических светильников. Разряженные великосветские дамы и кавалеры, снизошедшие посетить замок некогда влиятельных, а ныне опальных соседей, шептались за нашими спинами, исподтишка кидая косые взгляды. Ну и боги с ними! Все было просто великолепно!

Перед мысленным взором мелькают образы молодых людей, встреченных на балу. Вот, например, граф Артон Леорский! Как же он красив! А сколько силы в его руках, обнимавших мой стан во время танца… взгляд карих глаз заставлял сбиваться дыхание… А маркиз Савойе?! Такой озорной и заразительной улыбки никогда прежде не видела… Барон Рендонский… Волевой, решительный, за ним можно оказаться как за стеной… Герцог Ардонский тоже внешне хорош: гордый профиль, пронзительный взгляд синих глаз, полуулыбка на точеных губах, но что-то в нем было отталкивающее. Меня аж передернуло. Вспомнились орды мурашек, пробегавшие по всему телу каждый раз, когда его холодные руки касались оголенных участков кожи. Были, конечно, и другие, не особо приятные, – престарелые кавалеры, но они терялись в общей массе привлекательных молодых людей.

Кто из этих кандидатов лучше? Маменька точно о влиятельности и богатстве речь заведет. А я так не хочу! И пусть сейчас щеки вспыхивают при воспоминании о каждом из возможных претендентов на мою руку. Я еще не в силах выбрать одного-единственного. Надо обождать. Вот пожалуют в наш замок с визитами, пообщаемся, узнаем друг друга получше, ну а там сердце само выберет…

Из приоткрытого окна доносится стрекот цикад. Обычно скрипучий, раздражающий, но сейчас чудится в нем мелодия – будто оркестр играет. Губы невольно расползаются в улыбке, а тело так и рвется вальсировать. Где-то вдалеке, нарушая гармонию, кричит сыч. Горящих щек касаются слабые порывы ветра. Голова слегка кружится, словно я выпила лишний бокал шампанского. Звезды за окном мерцают, как свечи в канделябрах. Кажется, бал не окончен, вот сейчас из-за спины раздастся вкрадчивый голос: «Графиня Вигентонская… фиета Селена, позвольте пригласить вас на танец?» – Я обернусь, и очередной кавалер, с почтением склонив голову, коснется моей руки, и мы закружим по залу.

– Дочь, пройди в кабинет, – я вздрогнула от неожиданности, былую эйфорию как рукой сняло. Когда отец говорит таким тоном… не к добру это, ой не к добру.

Хлопнув дверью, он скрылся из вида. На подгибающихся ногах плетусь следом. До кабинета рукой подать, а я, как во сне, бреду и бреду, и конца-края этой дороге нет. Тело пробивает озноб в предчувствии чего-то, что явно мне не понравится. Надеюсь, батюшка не принял чье-то предложение без моего ведома? Ведь обещали, что я смогу самостоятельно сделать выбор! Да, круг кандидатур сузится из-за необходимости получить одобрение родителей, но основное решение останется за мной! А может, речь пойдет о поездке в столицу, которую планировали после моего первого бала? Нет. Вряд ли. К чему бы такая поспешность? Впереди еще целый месяц.

Вот уж и кабинет. Берусь за ручку двери, тяну на себя – не поддается. То ли я сил лишилась, то ли дверь внезапно потяжелела. И по телу странная слабость разливается.

– Входи, – распахнув злосчастную преграду настежь, молвил отец.

Зашла. Камин полыхает, распространяя аромат березовых поленьев. Тепло, а меня продолжает знобить. Отец обошел стол, уселся в свое любимое кресло и жестом указал, мол, присаживайся.

Как-то осунулся он после бала. Всегда моложавый, крепкий, а сейчас морщины прорезали лоб, тени под глазами. Может, приболел? Хотя нет. Челюсти напряжены так, что аж желваки ходят, еще и губы сжаты в тонкую линию – явно злится. Вот только на кого и за что? Неужто я неподобающе повела себя на балу?

– Селена, – произнес отец и встал со своего места. – Ты уже не маленькая и прекрасно понимаешь, в каком положении находится наш род, – при этих словах он отошел к камину и, взяв кочергу, начал ворошить поленья.

Потревоженные угли заискрили, полыхнуло жаром, а меня от такой вступительной речи пуще прежнего зазнобило. Обнимаю себя за плечи в попытке унять дрожь и хоть немного согреться, но тщетно. Колотит так, что зубы вот-вот чечетку отбивать начнут.

Минутные стрелки на часах проходят круг за кругом, а отец все молчит. То ли ждет, когда же я самостоятельно догадаюсь, о чем речь, то ли просто слова подбирает? Догадки-то у меня имеются, но озвучивать их не стану – слишком страшны перспективы в том случае, если окажусь права.

– К чему этот разговор, батюшка? – не выдерживаю я.

Отец выпрямился во весь свой немалый рост, подкинул в руке кочергу, будто взвесил, и… швырнул на пол. Та звякнула о мрамор, отскочила и покатилась по светло-бежевому напольному ковру, оставляя грязный серый след. Я дернулась, едва не упав со стула. Поджала ноги под сиденье, будто кочерга могла повторно пронестись в опасной близости. Вжалась всем телом в спинку стула и ошалело смотрю на стоящего передо мной человека. Что ж такое случиться могло, чтобы педантичный в вопросах чистоты и нерациональных трат, вечно спокойный и уравновешенный отец выкинул такой вот финт?

– Герцог Ардонский попросил твоей руки, – нарушил тишину отец, а у меня внутри все аж похолодело.

Хотелось крикнуть: «Нет!» – но меня опередили:

– Старший герцог…

– Что?! – вылупилась я на продолжающего отводить взгляд отца, в надежде на то, что ослышалась.

Если младший Ардонский был хотя бы молод и внешне хорош собой, пусть и неприятен, то этот… этот был магом и при этом выглядел лет на семьдесят, если не больше! Сколько ему в действительности даже страшно подумать!

– Это шутка такая, па? – взирая на отца, выдавила я, хотя и понимала – не до шуток ему.

Если он настолько взбешен, то вопрос уже решен, и меня просто ставят перед фактом. Но как же так? Обещали же право выбора! Вот и где оно? Не-е-ет… Это невозможно! Наверняка матушка еще не в курсе. Стоит ей рассказать, и…

– Мы с твоей мамой были вынуждены принять это предложение, – припечатал отец, убив остатки надежд. – Ты должна понять – от этого зависит благосостояние всего рода. Боги с нами, но ты будешь жить в роскоши, и для Киреана…

Глаза мгновенно застилает пелена слез. Не помню, как выскочила из кабинета. Я неслась прочь, не разбирая дороги, то и дело натыкаясь на слуг и предметы. И вот я уже в некогда любимом уголке замка – оранжерее. Когда-то, еще в детстве, любила прятаться здесь, представляя, что это мой тайный мирок, в котором никто, кроме садовника, меня не сможет найти. Почему-то сюда редко кто заглядывал, и это давало мне возможность побыть наедине с собой. Вот только сейчас это место уже не кажется таким уж надежным укрытием.